…задыхаясь, хрипя, из последних сил, косуля бежала. Бежала в надежде успеть, нет, не успеть – опередить, опередить боль, обогнать ее, убежать, спрятаться, затаиться, сделать все что угодно и что пока в ее силах, но убежать, во что бы то ни стало – убежать от обжигающей, пронизывающей все тело боли… Попадание пришлось в самое сердце. Было удивительно, как она сразу не упала замертво… Бежать! Бежать!!! Преодолевая себя, еще немного! еще рывок!!! Ноги переставали ее слушаться, но она не сдавалась. Адреналин и биение сердца давали хоть крохотную, но надежду…
Это была ее очередная весна. Очередная, но почему-то именно в этом году такая долгожданная. Весна… настолько долгожданная после неимоверно затяжной зимы, пронизывающего холода и испытывающего характер белого колючего равнодушия... Весна!!! – пора иногда обманчивого, но обновления. Показывающая, что да! – возможно! возможно дождаться! дождаться первого, пока непривычно слепящего солнца, еще робкого, но уже согревающего душу тепла, такой долгожданной первой стесняющейся или боящейся показать себя во все красе зелени… Весна! ВЕСНА!!! – полная тонких, звенящих на ветру, никому не видимых, кроме нее, предчувствий, переполняющих надежд на то, что скоро, очень скоро она все-таки найдет! Найдет то, что искала. Искала, ошибалась и снова искала. Искала, ошибалась, но верила, что обязательно, обязательно, во что бы то ни стало найдет! Найдет тот, скрытый от всех, потаенный и завораживающий, тихий и от этого еще более прекрасный для нее лес! Лес, о котором все говорят, но никто его не видел. Лес, о котором слагают легенды и передают их из поколения в поколение. Лес, в котором нет изматывающей боли, таящегося и готового напасть на тебя из-за угла зла, бессмысленного соперничества… Лес, в котором нет даже малейшей вероятности попасть в прицел и стать добычей, нет пустых и на самом деле никому не нужных доказательств, кто ты… Лес, в котором ты можешь быть самой собой, и быть безмерно счастливой именно поэтому, и никто у тебя не будет спрашивать: «А чем ты заслужила право быть в этом замечательном лесу?»… Просто ей хотелось, чтобы был лес и в нем она… и все… и ощущение свободы, умиротворения, спокойствия, равновесия и абсолютной гармонии… Если бы такого леса и не было, то она бы его обязательно выдумала, обязательно. Ей это просто было необходимо, она всегда отличалась от
остальных тем, что стремилась к чему-то большему, незаурядному, неординарному, ее не устраивало быть как все.
Да и как ей было не отличаться от всех? У нее были рога. Именно у нее. Рога. Да! так редко, но бывает. И не такие, которые вырастают у обиженных на жизнь косуль, появившиеся от отчаяния, кривые, как восприятие окружающего мира через призму неосуществленных надежд… А красивые, ровные, с жемчужинами!.. Не каждый самец мог бы похвастаться такими! Ну как? Как тут не быть изгоем? И даже для слова «изгой» нет женского рода… Даже этим все сказано. Она сторонилась быть со всеми. Быть как все. Наверное, поэтому и была заманчивой добычей. Да, на нее охотились! Понимая, что это необычный трофей, – порой очень изощренно. Но благодаря ее пусть и не позитивному, но опыту – браконьеров она чуяла издалека. Капканы и петли смеясь и играючи обходила стороной, иногда даже специально проходила в сантиметре от них, бросая последний, проникающий в самое сердце лукавый взгляд, и уходя навсегда из их поля зрения… И она попадала под выстрел... Но у нее было чутье, которое ее всегда спасало. Чутье и моментальная реакция. Чутье, что выстрел вот-вот прозвучит, а реакция уже была настолько где-то под кожей, что стоило ей чуть пригнуться или шарахнуться – пуля либо проходила мимо, либо ранение было болезненным, но не смертельным. Она была очень осторожна, но все-таки очень доверчива…
И это играло не в ее пользу. Ее можно было подманить. Умело подманить, зная, что она любит…
– Калина. Горькая, как разочарование от несбывшихся надежд, и в то же время кислая и острая, как имбирь, который нужен, чтобы распознать вкус следующего блюда после предыдущего, уже познанного и успевшего набить оскомину. Калина… ее ягоды казались ей слаще меда. Если что-то любишь в жизни – вкус этого с тобой навсегда. Она любила ягоды калины… Сложно сказать, какими секретами пользуются охотники, чтобы подманить к себе дичь поближе – на расстояние выстрела, но, наверное, как и рыбаки, применяют ухищрения вроде аромата ванили – сладкого запаха удовольствий, корицы – запаха бабушкиных пирогов, родного и тоскливого, кардамона, пахнущего путешествиями, гвоздики и бадьяна – запаха Рождества и Нового года, навевающего чувство хоть и эфемерного – но все-таки, а вдруг?.. ну, может быть, хоть в этом году?… – осуществления желаний… Она все это чуяла. Чуяла не только запах, которым ее хотят привлечь, обмануть, сбить с толку, но и настоящий запах – запах опасности. Его невозможно описать, но в ее силах было его распознать… Но практически всех охотников подводила мера, мера использования того или иного ингредиента. Кто-то очень старался привлечь ароматом беззаботности, кто-то – напыщенной надежности, кто-то – вообще ненужной ей таинственности… Она только подходила, пристально смотрела в глаза, на руку с протянутым ей лакомством, обиженно-недовольно «лаяла» и моментально скрывалась из виду…
Калина, которая пахла только калиной, казалась ей уже чем-то из ряда вон выходящим. Как однажды именно запах просто калины, такой свежий, как могут пахнуть только что сорванные ягоды, открыл ей ее большие глаза на то, что… – Да ладно!?!? Ну не может быть… Искренний, неподкупный, без доли сомнения запах, который бессознательно проносишь через всю свою жизнь, – запах надежды, искренней веры, что все будет, что все будет хорошо, запах просто нереального спокойствия, просто именно тот запах, который твой. Именно твой… вот в этом и таилась опасность для нее. Запах… запах… безопасности и доверия …даже вид расчехленного ружья не вызвал у нее негативных эмоций. А вдруг? А вдруг сегодня не я мишень?..
…Ну как же просто выловить карасика, зная, что он любит!.. Так же случилось и с ней…
– Зачем тебе ружье?
– Ну, я к нему привык… мы с ним давно вместе… у меня тогда ничего не было в жизни, а ружье было – ну не могу я без него… да ты не бойся, я просто его подержу…
… задыхаясь, хрипя, из последних сил, она бежала. Бежала в надежде успеть, нет, не успеть – опередить, опередить боль, обогнать ее, убежать, спрятаться, затаиться, сделать все что угодно и что пока в ее силах, но убежать, во что бы то ни стало – убежать от обжигающей, пронизывающей все тело боли… Попадание пришлось в самое сердце. Было удивительно, как она сразу не упала замертво… Бежать! Бежать!!! преодолевая себя, еще немного – еще рывок!!! Ноги переставали ее слушаться, но она не сдавалась. Адреналин и биение сердца давали хоть крохотную, но надежду… Не помня себя она рухнула… В чистом поле… «Тук! Тук! Тук!!!» еще напоминали, что она жива. «Как??? Зачем??? За что??? Этого не может быть! Это неправда!.. Это мне кажется…» Ее огромные влажные глаза смотрели в бездонное небо, одновременно задавая вопрос и не ожидая ответа… В глазах мутнело, инстинктивно, в надежде, что это просто соринки, она моргала длинными ресницами, пытаясь убрать боль, разочарование и отчаяние… У нее не получалось…Ей оставалось только ждать, каков будет исход – умереть на рассвете от пронизывающего холода, или в полдень от изнуряющего уже почти летнего солнца, или быть растерзанной хищниками… сил, которые у нее были всегда, чтобы бороться и не сдаваться до последнего, у нее уже не было… она просто ждала… и все время только бессмысленно бормотала: «Забавы ради? Или трофея для?!»
Никто ее больше не видел – она тоже осталась легендой… «Таких не бывает!» – говорили новички. «Да я ее сам видел!!! Точно! Зуб даю!» – рассказывали бывалые охотники. «Да я ее и сам бы мог!!! Ну … добыть… ну так вроде как «дивчина»… хотя рога знатные – ДА!!»
Куда она исчезла – никто не знает. Слухи ходят разные. То ли ее вообще никогда не было, то ли власть над ней кто-то неимоверную получил, что преклоняется она перед ним до поры до времени, то ли нашла она лес свой, который искала все это время, и ушла в него, не зная ни обид, ни баек разных, что про нее сочиняют…
…А охотник тот так и не признался, что выстрел его был… то ли оттого, что жалко ему стало, что трофей такой сгинул неизвестно где, то ли оттого, что вообще грех подранка оставлять…
