Сэр Клайв Филипс-Уолли, при рождении просто Эдвард Клайв Олднолл Лонг Филипс, как и большинство героев моих колонок, принадлежал к той прослойке британского общества, которая несколько расплывчато именовалась «джентльмен»...  " /> Портрет джентльмена на дипломатической службе - №5 (20) Май 2014 . Русский Охотничий Журнал
Журнал

Портрет джентльмена на дипломатической службе

Сэр Клайв Филипс-Уолли, при рождении просто Эдвард Клайв Олднолл Лонг Филипс, как и большинство героев моих колонок, принадлежал к той прослойке британского общества, которая несколько расплывчато именовалась «джентльмен»... 

Портрет джентльмена на дипломатической службе

Дать точное определение этим гражданам непросто. Джентльмен мог быть дворянином, но чаще не был, мог иметь поместье, а мог и не иметь, мог заниматься коммерцией, но чаще не занимался, мог служить Королю и Родине в том или ином качестве, а мог и не служить, мог быть богатым, но чаще просто имел достаточно средств, чтобы не беспокоиться о том, что завтра будет кушать и чем расплатится со своим лакеем. Иными словами, джентльменом называли человека, на которого сложно было навесить конкретный социальный ярлык («помещик», «фабрикант» и т. д.), но который не имел явной необходимости работать ради пропитания (и уж тем более, боже упаси, заниматься физическим трудом).

Более того, джентльмену часто не было нужды вообще что-либо делать – капитал вложен в надежные бумаги, поместье сдано в аренду хватким фермерам и тому подобное. Однако, несмотря на это – или возможно, благодаря этому, – многие британские джентльмены производили впечатление людей, имеющих в той части тела, которая обычно используется для сидения, известный сапожный инструмент. Немалое их количество, в частности, испытывало тягу к путешествиям. Но хорошо было тем, кто имел достаточно средств на поездки в дальние страны – а если нет?

Британская империя предоставляла своим гражданам много возможностей попутешествовать за казенный счет. Клайв Филипс пошел по дипломатической стезе и был послан Министерством иностранных дел Ее Величества достаточно далеко – вице-консулом в Керчь. Там будущий сэр Клайв (рыцарское звание ему будет пожаловано в 1914 году за работу в добровольном обществе содействия военно-морскому флоту) проработал три года. Сама по себе работа была весьма скучной, хотя и давала известные возможности для наблюдения за экзотическими местными нравами и обычаями. Свои наблюдения юный вице-консул исправно фиксировал в журнальных заметках и дневниковых записях, которые позже составили его первую книгу – «Охота в Крыму и на Кавказе».

В качестве примера того, с чем по службе приходилось сталкиваться консулу, можно привести такой эпизод. У некоей иностранной подданной, проживавшей в Керчи, начали необъяснимым образом пропадать серебряные вилки с монограммой (в наборе их была дюжина). Когда осталась только одна, дама обыскала комнаты слуг и нашла все 11 у кого-то из них. Вызвала полицию, вора арестовали, вилки изъяли как вещественное доказательство. Через некоторое время дама пришла в участок осведомиться о ходе дела и узнать, когда ей вернут ее собственность. Полицейские попросили даму принести последнюю вилку, чтобы точно установить соответствие найденных у вора вилок ее собственным, на что она в минуту слабости согласилась. Вора сразу же отпустили, а вилок дама, несмотря на все дипломатическое давление консула, так больше и не увидела.

Однако, как видно уже из названия его книги, вице-консул Филипс расходовал большую часть своего времени и энергии не столько на защиту интересов британских подданных, сколько на охоту. Окрестности Керчи, конечно, не могли похвастаться тиграми-людоедами, тысячными стадами антилоп гну и прочей экзотической фауной, но, по словам Филипса-Уолли, были прекрасным местом для любителя охоты по перу, готового ради богатой и разнообразной добычи немного попотеть (здесь чувствуется выпад в сторону набиравшей популярность в Британии загонной стрельбы полудомашних фазанов). Так, весьма результативными были охоты по зимующей водоплавающей птице, особенно если погода следовала Ленинскому принципу «чем хуже, тем лучше»:

«В феврале 1876 года Азовское море полностью покрылось льдом, прочным, как почтовый тракт, и только в некоторых бухтах Черного моря можно было найти открытую воду. Там и скопилась вся водоплавающая дичь. Вдоль обреза льда, обрамляя его границу с водой забором из своих черных силуэтов, стояли серьезные и терпеливые бакланы. За ними на открытой воде плавали мириады нырков и чернети всех видов. Здесь и там, подняв свои хохолки, проплывали поганки, и розовогрудые крохали добавляли сцене очарования. Прекраснее всех прочих были лутки, с их оперением, которое как будто вырисовано тонким карандашом по белому снегу, они ныряли и кувыркались в прибое, в то время как над головой со свистом проносились стаи шилохвости, большие скопы парили в воздухе, а чайки бесперебойно смеялись и переговаривались».

Летом и осенью можно было неплохо поохотиться с легавой в степи. Бескрайние равнины, которые разнообразили только столбы телеграфных линий, на первый взгляд казались унылыми, но Филипс-Уолли видел их своеобразное очарование:

«Высокое небо ярко-синего цвета наполняет вас чувством безграничного простора, какого никогда не испытать в Англии, где всегда кажется что вот-вот потеряешь шляпу, зацепившись ею за тучи. Вы поднимаетесь на холм. Заросли розмарина, в которых скрывается дичь, издают приятный сладкий запах и доходят вам до пояса; то и дело из него с невероятным треском выскакивают кузнечики, норовя попасть вам прямо в лицо, от чего с непривычки могут отказать самые отрегулированные нервы.

Но вот ваша собака делает стойку, и, когда вы подходите к ней, большой выводок серых птиц, немного крупнее шотландской куропатки, взлетает, свистя крыльями, и уходит за следующий холм характерным волнообразным полетом. Возможно, вам удастся подбить одну из них дальним выстрелом навскидку. Собака нерешительно движется вперед и снова встает. Идите к ней – там, откуда поднялись стрепета, непременно найдется хотя бы один заяц...»

Но в степи тогдашнего Крыма можно было найти и куда более завидную дичь:

«Поднявшись на вершину очередного холма, мы вдруг замечаем на равнине внизу нечто похожее на отряд пехоты в серых мундирах. Ближайшее рассмотрение или предварительное знакомство с предметом позволят нам опознать в пехотинцах дроф, которые кормятся, выстроившись в линию. Большинство из них полностью поглощены поисками пищи на сжатом кукурузном поле, но тут и там, на некотором расстоянии от стада, стоят часовые, которых не проведет самый искусный мастер скрада и не отвлечет от неусыпного бдения самое аппетитное зерно. Зная, что нас уже заметили, и понимая, что на этих равнинах опытные часовые никогда не позволят нам подкрасться к этому стаду ближе трех сотен ярдов, мы отходим своим следом и собираем наших товарищей.

Запрягаются лошади, и с ружьями наизготовку мы едем к тому месту, где были замечены дрофы. Дрожки медленно проезжают мимо птиц, держась от них на почтительном расстоянии. Все двести дрофиных голов подняты вверх и со всем вниманием наблюдают за нами, но они примерно представляют себе дистанцию убойного выстрела из ружья и пока не видят особых причин куда-то уходить. Смотрите во все глаза, серые птицы, вы все равно не заметите, как один из пассажиров дрожек скатывается с них и ложится в засаде, надежно скрытый ароматным розмарином. Один за одним, пока дрожки объезжают сторожких птиц, охотники спрыгивают на землю и затаиваются, пока наконец вокруг дроф не выстраивается боевое охранение из стрелков, и лишь ямщик остается на козлах. Медленно, чтобы не напугать дроф, он все более сужает круги вокруг них, а затаившиеся охотники с волнением следят за его передвижениями.

Наконец, вытянув свои шеи до предела и выкрутив их так, что и штопор позавидовал бы, дрофы приходят к выводу, что с них уже хватит, и раздается неспешное хлопанье крыльев, поднимающих тяжелые тела в воздух. Медленно, величественным тяжелым полетом, удивительно подходящим по духу к грандиозно бескрайним равнинам, на которых они обитают, дрофы направляются в сторону холмов. Внезапно вожаки пытаются резко затормозить в воздухе и поменять направление полета – поздно! Один из охотников поднимается из своего укрытия, видны две яркие вспышки, два звука выстрелов доносятся вслед, одна огромная птица падает камнем и еще одна резко снижается и неуверенно тянет дальше, чтобы упасть от первого же выстрела следующего охотника. Уцелевшие разлетаются во все стороны, набирая высоту, но им не удается сразу уйти от опасности, и когда наконец они выходят из рокового круга стрелков, пять дроф остаются в нем как награда за нашу стратегию.

Одному из нас приходится выстоять перед шквалом насмешек, который непросто вынести и без того расстроенному охотнику, ибо в пылу азарта он забыл поменять патроны в ружье, и, хотя пернатый монстр и был на близкий пистолетный выстрел от него, два перепелиных заряда лишь выбили облако перьев и пуха, которых хватило бы, чтобы набить подушку».

Портрет джентльмена на дипломатической службе

Портрет джентльмена на дипломатической службе

Для российского читателя рассказы Филипса-Уолли несколько выбиваются из общего строя английской литературы об экзотических охотах. В них есть, конечно, элементы «иного и странного», «былых времен, ушедших безвозвратно», но в целом они поражают не столько экзотикой, сколько ощущением какого-то родства и близости с автором. Кому из нас, действительно, не доводилось участвовать в чем-то подобном описанной ниже охоте на уток?

«Двое стрелков пошли в обход озера; один достойный спортсмен облачился в патентованный водонепроницаемый костюм Кординга, другой, проще и, возможно, мудрее подходивший к жизни, наоборот, освободил себя от всех условностей, которыми цивилизация облачила нижнюю часть тела двуногих. Оба они, и «кордингист» и «разоблаченный», пошли вброд по мелководному озеру, чтобы укрыться в зарослях камыша посередине его, с умыслом пожать плоды деятельности тех, кто пошел в обход по берегу. Пятый стрелок, высокий тощий немец из Риги, прекрасный товарищ и обладатель длиннейших в мире ног, приволок огромную жестянку из-под бисквитов, которую он расположил на небольшой песчаной отмели посередине озера. Усевшись на жестянку в своем безупречном костюме, который никакие охотничьи испытания не могли лишить элегантности, наш друг ожидал налета сторожкой утки.

Охотники, укрывшиеся в камышах, сняли сливки с водоплавающих обитателей озера, хотя стрельба была непростой, и, не имея ретриверов, мы собрали не больше четверти сбитых птиц. На долю джентльмена на одинокой жестянке пришлось несколько красивых дальних выстрелов, и, поскольку подстреленные им утки падали на открытую воду, он мог собрать почти всех. Но, увы, когда он попытался встать, чтобы взять добычу, оказалось, что он застрял. Вотще пытался он обрести свободу. Простодушная жестянка медленно, но верно погрузилась в предательскую отмель, за ней последовала непосредственно примыкающая часть тела, и гордость Керчи была уже готова пустить корни в дно степного озера. Однако благосклонность судьбы и совместные усилия друзей освободили несчастного из его унизительного положения.

Стрелки, прошедшие берегом, вернулись усталые, но довольные, хотя их добыча, состоявшая из баклана, нескольких чаек, многочисленных куликов и лишь скудно сдобренная утками, носила скорее декоративный характер. Бывший владелец бисквитной жестянки и «разоблаченный» вложили в общий котел кряковых, чирков, пару шилохвостей и несколько бекасов. Сосчитав добычу, все расселись вокруг костра вкусить освежающего чая – но, постойте, кого-то не хватает! Гордый последователь господина Кординга все еще блистает своим отсутствием, и сколько бы мы ни кричали в сторону того островка камыша, где его видели в последний раз, молчание было нам ответом. Через полчаса из глубины болота донесся ружейный выстрел. Мы снова принялись кричать и стрелять в воздух, и на сей раз добились ответа, но лишь с наступлением сумерек, когда дым костра начал четко выделяться на фоне неба, нашему другу удалось найти выход из лабиринта камышей, по которому он ходил кругами несколько часов».

Никаких слонов и носорогов, простая повседневная охота, которая сама по себе вряд ли стоила поездки из Англии. Вообще, конечно, Крым был намного менее экстремален, чем даже соседний Кавказ, не говоря уже об Африке. Хотя... как сказать...

Однажды Клайва окликнул некий татарин и предложил подвезти до богатых дичью мест. Охота и правда оказалась неплохой – татарин обладал невероятно острым зрением и мог высмотреть залегшего зайца далеко в степи. По пути выяснилось, что гид Филипса-Уолли по профессии мясник и ездит по деревням торговать бараниной. Когда все торговые и охотничьи операции были закончены, мясник вдруг предложил Клайву на выбор – или переночевать с ним в некой деревне, имевшей репутацию разбойничьего логова, или слезть с телеги и отправиться в известном направлении одному. Ни одна из этих альтернатив англичанина не привлекала, но татарин наотрез отказывался рассматривать другие варианты. Спускалась ночь, ловкость мясника в обращении с ножом Клайв только что имел удовольствие наблюдать...

Исчерпав все возможности для дипломатии, Филипс-Уолли пошел на крайние меры: взял мясника на прицел и выдвинул встречную альтернативу – или отвезти его куда надо, или получить кое-куда заряд дроби. Татарин пытался спорить, угрожать, даже сбежать, но Клайв взвел курки, и вопрос решился в его пользу. Филипс-Уолли долго думал, не был ли его ответ слишком симметричным, однако на следующее утро выяснилось, что у мясника была очень нехорошая репутация вора и конокрада, что он накануне очень интересовался Клайвом и особенно его дорогим казнозарядным ружьем и что одновременно с мясником из деревни исчезла лучшая лошадь хозяина дома, в котором Клайв остановился. Так что даже в отсутствие крокодилов и больших кошек охотникам не рекомендовалось терять бдительности.

Конец крымским приключениям вице-консула Филипса положила сама судьба. Эта леди, обычно обладающая богатой фантазией, на сей раз не вышла за пределы круга воображения среднего викторианского романиста. Клайв унаследовал от дальнего родственника поместье Уолли, после чего оставил дипломатическую службу, вернулся в Англию, сделал свою фамилию аристократически двойной, присоединив к ней название поместья, а на доходы с него... впрочем, это уже другая история. 


Автор: Алексей Морозов 

Фото: © Depositphotos.com / morphart, а также © Depositphotos.com / marzolino  

 

 


Вернуться к списку


Оставить комментарий

Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений

Подписка

Подписку можно оформить с любого месяца в течение года.

Оформить подписку

 
№5 (80) 2019 №5 (56) 2017 №9 (72) 2018 №6, Июнь, 2013 №4, Апрель, 2013 №12 (63) 2017