Занятно, что когда мы слышим словосочетание «сибирский пушной промысел», то сразу начинаем думать о соболе и песце. А ведь основным промысловым животным Сибири (и не только Сибири – России в целом) была белка... 

" /> Промысел белки - №8 (35) 2015. Русский Охотничий Журнал
Журнал

Промысел белки

Занятно, что когда мы слышим словосочетание «сибирский пушной промысел», то сразу начинаем думать о соболе и песце. А ведь основным промысловым животным Сибири (и не только Сибири – России в целом) была белка... 

Промысел белки

Несмотря на то, что беличьи шкурки добывались в Сибири с незапамятных времен, масштабный промысел этого зверька как макроэкономическое явление начался лишь на рубеже XVII-XVIII веков.

Вообще-то, этот грызун – наиболее многочисленный пушной зверек Севера. Потому что грызун. Потому что приносит потомство по 5-6 детенышей за год. Потому что питается такими достаточно доступными кормами, как семена деревьев и кустарников (более известные нам под именем орешков), грибами и ягодами – то есть источник пищи у него очень обширен, почти что неисчерпаем. Ну и, кроме того, белка – относительно некрупный зверек, поэтому его может быть много.

Поголовье белки чрезвычайно изменчиво. Иногда в одних и тех же угодьях мы можем наблюдать 10-12 тысяч белок на 10 квадратных километров (при этом среднедневная добыча охотника оставляет 30-40 и более штук), а в другой год они встречаются всего лишь единицами.

Численность белки зависит в первую очередь от урожая семян хвойных пород. Обычно на следующий год после урожая (кедровых орехов на юге и семян лиственницы на севере) поголовье этих грызунов резко увеличивается. Если подряд случается хороший и средний урожай, то вспышка численности особенно заметна.

На севере граница распространения белки упирается в глухую тундру. Белка обитает и в ельниках, и в лиственничной тайге, но самой высокой численности достигает в кедрачах.

О промысле белки артелями на северном Урале рассказывает все тот же вездесущий Сабанеев.

«Каждая артель берет с собой провизии на месяц, достаточное количество пороху и пуль, все запасы навьючивает на лошадей и складывает их в каком-либо зимовье, зверовой избушке или строит таковую. Вся добыча делится артелью поровну, и, разумеется, кроме белки, нередко добываются медведи, лоси, соболи и всякие другие звери, которые, конечно, имеют гораздо большую ценность, почему они никогда не упускаются из виду промышленником; вообще можно сказать без преувеличения, что главная масса всех зверей убивается именно во время белковья, которое продолжается обыкновенно до средины или конца ноября и только в случае особенного изобилия белки затягивается иногда до середины декабря».

«В Тагильском и во всем Южном Урале охотятся за белкой большию частию в одиночку, редко вдвоем или втроем (в Тагиле); и к югу от Екатеринбурга белковье имеет место далеко не каждый год и начинается несколько позднее, чем на севере, где белка вылинивает раньше. Тем не менее и здесь, например в Каслинском Урале и окрестностях Екатеринбурга, удается иногда убивать по 25 белок в день и до 500 штук во все продолжение охоты; в Богословском округе добывается годами и еще большее количество – до 50 штук в день, конечно, не каждый день и если охотник не дает промахов или подстрелов. Таким образом, количество белки, добываемой в Пермской губернии, следует считать десятками тысяч».

В Якутии промысел белки приобрел серьезные масштабы лишь тогда, когда соболиная добыча пошла на убыль. Это произошло в 1699 году. С этого времени белка приобретает для Восточной Сибири значение, сопоставимое с основной «мягкой валютой» российского государства.

О.В. Егоров утверждает, что малые размеры добычи в начале промысла объяснялись в том числе и слабыми транспортными возможностями той эпохи. Поэтому возрастание добычи малоценных видов пушнины он соотносит не только с уменьшением количества соболей, но и с возросшим развитием транспорта в регионе.

В большинстве районов Якутии беличьи угодья бывают удалены на большое расстояние от поселков, поэтому для успешного развития промысла белки имеют значение транспортные средства. Наиболее распространенным и удобным средством передвижения в том регионе на белковье до недавнего времени являлся олений транспорт. Преимущество его состояло в исключительно хорошей маневренности и проходимости, а также нетребовательности самих животных в отношении кормов. Применение оленей на промысле белки позволяло опромышлять самые отдаленные угодья, отстоявшие от населенных пунктов на 500-600 километров. Используя верхового оленя – учуга, промысловик мог освоить в полтора раза большую территорию, нежели на лыжах.

Охотничья бригада, состоявшая обычно из трех-пяти человек, в большинстве районов Якутии имела в своем распоряжении пять-восемь и более нарт и, кроме того, несколько верховых оленей, которые в нарту не запрягались. На юге Якутии в малоснежный период охотники для перевозки снаряжения использовали вместо нарт караван вьючных оленей, которых требовалось гораздо больше. Но и тут опытные промышленники прихватывали еще несколько запасных нарт – для того времени, когда выпадут обильные снега.

Во многих центральных, вилюйских и северо-восточных районах Якутии при промысле белки использовался конный транспорт. В отличие от оленьего он оказался менее маневренным, обладал меньшей проходимостью и требовал предварительной заготовки фуража в районах работы. Кроме того, скорость передвижения промышленников на лошадях, как утверждает О.В. Егоров, была меньше, чем на оленях.

В любом случае все эти виды промыслового транспорта просуществовали на территории Якутии до середины семидесятых годов XX века – ровно до распространения снегоходной техники.

Подавляющее большинство белковщиков в Якутии в середине XX века не имели охотничьих избушек, а обитали в палатках, обогревавшихся железными печками. Считалось, что использование палатки на беличьем промысле чрезвычайно удобно, так как обеспечивает высокую маневренность.

Промысел в хорошо организованной бригаде эвенков или якутов проходил следующим образом. Достигнув основных беличьих угодий, охотники не задерживались долго на одном месте, а перемещались через каждые два-три дня в зависимости от качества угодий и их доступности. Направление очередного переезда и место новой стоянки определялись старшим бригады. При переезде один человек сопровождал оленей с грузом, устанавливал на новой стоянке палатку, рубил дрова и готовил пищу. Остальные охотники двигались к новому табору параллельными маршрутами, при этом продолжая промышлять. К их приходу табор уже стоял на месте и в котле была горячая еда, а в чайниках – чай. Во время стоянки маршруты охотников также распределял бригадир, он же назначал и своеобразного «дежурного по лагерю» – человека, который должен вернуться раньше всех остальных, нарубить дров и приготовить пищу. Во многих эвенкийских бригадах кочевали и готовили лагерь к приходу мужчин жены охотников.

Время, которое бригада охотников проводило на белковье, было самым различным. Некоторые охотники возвращались к 7 ноября, пополняли запасы продовольствия, чинили снаряжение и снова уходили в тайгу. Большинство якутских охотников возвращались в родной колхоз лишь к январю, отдыхали одну-две недели и уходили в тайгу снова. Промысловики из самых дальних участков забрасывались на весь сезон, до конца февраля. А во многих районах Якутии в то время существовали специальные агенты, которые разъезжали по участкам, собирали добытую пушнину, передавали промысловикам газеты и снабжали их боеприпасами и информацией.

Большинство охотников Якутии промышляли белку без собаки в течение всего промыслового сезона. Кроме того, участие лаек в добыче этого зверька сокращалось в соответствии с выпадением снега. Основной причиной широкого распространения промысла без собаки является то обстоятельство, что во время промыслового сезона белки по большей части кормятся семенами или грибами. Лиственницы еще с осени теряют свою хвою, и поэтому кормящуюся в светлохвойном лесу белку видно среди крон на расстоянии до 300 метров. Кроме того, добыча белки облегчается тем, что в поисках наземных кормов (и в первую очередь грибов) зверек свыше 90% суточного хода делает по земле.

Охота на белку без собаки производится следующими способами:

а) троплением по следам;

б) отстрелом зверьков, встреченных на маршруте, проложенном через наиболее продуктивные угодья (в узерку);

в) комбинированной охотой, когда при охоте в узерку тропятся наиболее перспективные следы;

г) промыселом на гайнах (гнездах).

Опытные охотники постоянно комбинируют все эти приемы, строя свой промысловый день таким образом: в ранние утренние и вечерние часы тропят кормовые следы вблизи гнезд, попутно обстукивая встреченные гайна, после чего идут по местам кормежек. Добыча белки без собаки или с собакой приносит, по словам О. Егорова, примерно одинаковые результаты, но…

«Но» это очень значительное – все способы охоты без лаек требуют от охотника повышенного мастерства.

Коли мы заговорили о промысле, то не можем оставить в стороне такой его важный аспект, какие территории в результате промысла подвергаются человеческому воздействию.

По утверждению Д.Н. Данилова, нормальной величиной промыслового участка в таежной зоне Советского Союза считалось 20-50 квадратных километров. Для охотника-белковщика в Якутии эти размеры колебались от 70 до 1000 квадратных километров. При этом выход шкурок белки с участка напрямую зависел от площади последнего. И причина этому была не только в том, что на большом участке чисто физически помещается больше белки. Нет, при большом участке охотник может очень гибко его опромышлять, оставляя в запасе значительные территории. А это способствует воспроизводству зверя и, как следствие – более успешной и устойчивой его добыче.

В Уссурийском крае было принято промышлять белку во время сезонных перекочевок и только в период ее максимальной численности в угодьях. «Так, в сезон 1965-1966 года массовый ход грызуна из Лазовского района далее на юго-восток позволял отстреливать до 50 зверьков в день на охотника. И в этот же сезон, после того, как белка прошла, в угодьях осталась далеко не промысловая ее численность», – пишет в 1967 году охотустроитель Ю. Дунишенко.

Интересно, что местные охотники в этих краях отнюдь не придерживались той точки зрения, что собака (в частности лайка) является неотъемлемым атрибутом белкования.

– Белку есть смысл стрелять тогда, когда ее по-настоящему много, – рассказывает опытный охотовед и промысловый охотник Сергей Соколов. – А когда ее по-настоящему много, то собака и не нужна. Вредна даже. Это западносибирская привычка, белковать с собакой. Там у них земля плоская. А у нас – вот ты взял собаку, она нашла белку, ты ее бахнул. Вся белка вокруг затаилась. Пока выцеливаешь, обдираешь – собака уже через распадок перебежала и на следующий склон. Ты – за ней. То же самое. Белка вокруг затаивается, а кабысдох уже вякает в полукилометре за следующим ключом на очередном крутяке. На третьей белке и соображаешь – а на хрена она тебе вообще?

– А как тогда охотятся? – спрашиваю я.

– Да как… Садишься в кедраче, сидишь тихо-тихо. Белки – цвырк-цвырк-цвырк – зашуршали. Подошел на подслух, стрельнул. Белка вокруг затаилась. А ты прямо тут же и сел. Пока обдираешь, белка снова пообнаглеет, начинает шуршать – цвырк-цвырк… Стреляешь следующую. Так иногда штук пятьдесят за день можно убить.

– Охота с собаками, описанная у Сабанеева, – говорит мне В. Арамилев, охотовед родом с Урала, – эффективна тогда, когда белки мало, а людей много. Там много народу ходит по тайге, вся белка – пуганая. Ты ее попробуй найди. И расстояние от белки до белки – семь верст. А когда она идет ходом, в больших количествах, без собаки ее добывать куда удобнее.

Надо сказать, что во многих регионах ориентация на восстановление соболиного промысла после масштабной добычи белки было воспринято, мягко говоря, с прохладцей.

«… Тутурские эвенки, давно привыкшие к беличьему промыслу, вовсе не радовались появлению соболей в их угодьях. Во-первых, добывать белок несравнимо проще, это «свой», привычный зверек, давно вошедший в обиход. Мясо белок очень вкусно и питательно, это еда всей семье охотника и его собакам. Тогда как соболь в пищу непригоден…Во-вторых, эвенки уверены в том, что соболь поедает зимою белок и заметно снижает их численность. «Когда-то мы здесь добывали до тысячи белок за сезон, а теперь и сотню не всегда соберешь», – жаловались охотники-эвенки Феликсу Штильмарку.

Масштабы добычи белки в России в период расцвета промысла были по-настоящему астрономическими. Ежегодная добыча исчислялась миллионами, и пик ее был достигнут в 1946 году (3 миллиона шкурок). С того времени масштаб промысла этого зверька неуклонно снижался, вытесняемый добычей более дорогих видов пушнины.

Текст: Михаил Кречмар 

Фото: © Depositphotos.com / argument 


Вернуться к списку


Оставить комментарий

Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений

Подписка

Подписку можно оформить с любого месяца в течение года.

Оформить подписку

 
№3 (18) Март 2014 №8 (107) 2021 №1 (124) 2023 №3, Март, 2013 №3 (102) 2021 №2 (17) Февраль 2014