Вопрос собственности, или Отправляясь на охоту, не забывайте смокинг!
Он, как известно, возникает, когда мерка одной культуры не подходит к тому, что происходит в другой. Например, это эмоции, которые испытал бы русский охотник, если бы его спросили, не забыл ли он захватить на охоту смокинг. Ну а для меня оказалось непростой задачей уже соединить в одной фразе слова «британский» и «охотничья база» – просто потому, что строения, предназначенные исключительно для размещения приезжающих охотников, на половине Британских островов отсутствовали вовсе, а там, где их все же строили, они существовали настолько отличным от российских реалий способом, что и называть их охотничьими базами как-то странно. Впрочем, обо всем по порядку.
Как хорошо известно постоянным читателям моей колонки, на протяжении довольно значительного времени англичанин, желавший стать охотником, должен был для начала сделаться землевладельцем. Ну, а где поместье, там и замок – или, на худой конец, особняк, или какой-никакой домик. Но даже если вдруг ничего подобного к земельным угодьям не прилагалось, то в дело вступал высокий уровень экономического развития тогдашней Англии, сопровождавшийся не менее высокой плотностью населения. Проще говоря, в шаговой доступности от любого английского охотхозяйства почти обязательно находились придорожная харчевня-гостиница (далее – «инн») или населенный пункт, в котором можно было жилплощадь арендовать или купить. Так, первый гуру английской охоты полковник Хокер, увлекшись стрельбой уток, буквально на второй сезон приобрел домик в приморском городке Кейхевен – и просто переселялся туда со всей семьей на весь сезон охоты на зимующих водоплавающих.
Даже после того, как право охоты было отделено от земельной собственности, вполне обычным делом для горожанина, который обзаводился собственным охотничьим хозяйством, было устроить себе там в итоге и загородную резиденцию. А. Максвелл, защищая ружейную охоту, в качестве одного из главных аргументов приводил именно то, что приток горожан в сельскую местность способствует инвестициям и оживлению жизни в оной. Однако заниматься капитальным строительством и содержать особый дом для охоты, который стоял бы необитаемым большую часть года, английские спортсмены резона явно не видели.
Другое дело – шотландские помещики. Как известно, во второй половине XVIII века значительная часть территории Шотландии была «зачищена» от крестьян, чтобы высвободить пастбища для овец (то самое «огораживание»); затем, когда спрос на овечью шерсть упал, те помещики, которые при огораживании оставили часть земли под охоту на оленей, обнаружили, что получают с диких копытных больше дохода, чем с домашних. После этого начался обратный процесс – превращение пастбищ в охотничьи угодья. Естественно, это в первую очередь касалось самых убыточных земель сельхозназначения, которые, по очевидным причинам, оказывались заодно и наименее заселенными. Там уже приходилось устраивать охотничьи домики – «лоджии».
В классическом труде Уильяма Скроупа «Искусство охоты на оленей скрадом» один из лоджей герцога Атоллского в угодьях знаменитого замка Блэр, описывается как «одинокая белая постройка, песчинкой прилепившаяся к склону горы. Она состояла из двух небольших домиков, стоявших лицом друг к другу, и окруженных стеной: один служил обиталищем хозяину, второй – слугам; неподалеку располагалась лачуга, весьма хрупкой структуры, в которой останавливались горцы, и очень похожие на нее конуры для собак».
В принципе, подобные охотничьи домики были обычным делом для крупных шотландских землевладельцев и существовали с глубокой древности – хотя многие из них пришли в запустение во время овцеводческого бума. Шотландские дворяне отличались привычкой к суровым жизненным условиям и были рады уже, что ночуют не под открытым небом, так что комфортом первые лоджи, мягко говоря, не отличались. Тем не менее, как писал Скроуп, «вряд ли монарх, входя в свой дворец, или леди – в бальный зал, испытывали большее удовольствие, чем охотник, заходивший в это одинокое пристанище. Что с того, что по нему вольно разгуливал ветер, колыхая расстеленный на полу коврик с непрестанным усердием – зато скатерть сохраняла относительное спокойствие, ведь тяжесть обильно наполненных блюд удерживала ее на месте! Что с того, что дверной колокольчик, колеблемый потоками ветра, звенел не переставая, несмотря на то, что дверь была закрыта, – то были для него звуки Эоловой арфы!»
По мере того, как поездки в Шотландию все больше входили в моду, чему немало способствовали как книги Вальтера Скотта, так и обыкновение королевы Виктории проводить лето в поместье Балморал, все более прибыльным становилось и охотничье хозяйство. К началу XX века сдача земли под охотугодья стала важнейшим элементом сельского хозяйства Шотландии; доходы от нее, включая все сопутствующие расходы охотников, достигали, по оценкам того же А. Максвелла, двух миллионов фунтов в год (порядка миллиарда в современных деньгах).
На первых порах конкуренцию лоджам составляли инны, владельцы которых кое-где могли предоставить охотнику егерей-проводников и даже держали собак. Однако спать иной раз приходилось на голых досках, а питаться овсяными лепешками. К дружеским посиделкам в общей зале ненавязчиво присоединялись все завсегдатаи распивочной, которые успешно выдаивали из заезжих охотников выпивку и закуску. Да и владельцы охотугодий быстро осознали, какое влияние оказывает комфортабельный лодж на стоимость аренды. Если в 60-е годы XIX века лоджи нередко представляли собой всего лишь пару комнат, пристроенных к домику егеря (со стенами, плетенными из вереска и обмазанными овечьим пометом), то с годами на месте старых развалюх возникали прочные каменные здания достаточного размера, а на стыке XIX и XX веков фабриканты и члены парламента уже могли с полным основанием рассчитывать, что в предоставленном им жилье комфорт будет не ниже, чем в их городском особняке.
Совершенным минимумом было наличие отдельной комнаты для каждого гостя, в самых крайних случаях – одна комната на двоих, но не больше. Кроме того, в лодже должна была обязательно быть «кают-компания», в которой собирались бы на ужин и беседу все приезжающие. В принципе, считалось неприличным принимать гостей в здании, не имеющем столовой, «бильярдной» (она же курительная) для общения мужчин и «комнаты для рисования», где могли бы собираться дамы, а также отдельной оружейной комнаты. Но в суровых шотландских горах джентльмены скрепя сердце соглашались на совмещение всех этих комнат в одной. Отдельные лоджи – особенно расположенные неподалеку от Балморала – были больше похожи на замки или иные загородные аристократические резиденции. Во времена Великой Депрессии они легко превращались в небольшие недорогие гостиницы.
a:2:{s:4:"TEXT";s:7743:"
Эволюцию шотландского охотничьего домика можно проследить на примере лоджа Коррур, упоминающегося в охотничьей литературе с 1880-х годов. Этот лодж считается самым высоко расположенным над уровнем моря обитаемым строением и одной из самых диких и недоступных точек Британии. Было время, когда на преодоление расстояния от ближайшей железнодорожной станции требовалось больше времени, чем занимала дорога от Лондона до этой станции – 24 часа, и не было ни одного гостя, который бы не проклял эти часы. Достаточно сказать, что по обеим сторонам двуколки, на которой перевозили багаж спортсменов, шли егеря, страховавшие повозку от переворачивания на ухабах. Изначально Коррур был сравнительно небольшой постройкой, основным достоинством которой считались толстые прочные стены и не протекающая крыша.
Затем, в 1896 году окрестные угодья выкупил известный охотник и промышленник Х. Максвелл (однофамилец упомянутого выше А. Максвелла), который выстроил большое здание на берегу озера и основал частную железнодорожную платформу, от которой до лоджа гостей довозил паровой катер. В XX веке хозяйство пришло в запустение, от «старого лоджа Максвелла» остались одни руины. Зато совсем недавно открылась новая гостиница, выстроенная в стиле, сочетающем элементы модерна с традиционными представлениями о горных замках гордых предводителей шотландских кланов, воспетых Вальтер Скоттом.
Причины, по которым строительство охотничьих домиков было характерно для Шотландии и нехарактерно для Англии, вполне очевидны. Во-первых, шотландский лодж (или, вернее, «северный», так как ситуация в северных графствах Англии была похожа на шотландскую) служил своему владельцу не один сезон в году, а три: охоты на граусов, на оленей скрадом и ловли лосося. Во-вторых, он строился в тех местах, где не было альтернативного жилья. В-третьих, шотландские угодья располагались достаточно далеко от урбанистических районов, где концентрировались основные потребители их услуг, так что был смысл выезжать на охоту не на день-два, а хотя бы на неделю.
И, тем не менее, при всей внешней схожести современного российского понятия «охотничья база» и старого британского «shooting lodge», между ними существуют принципиальные различия. Во-первых, строительство лоджа было прерогативой землевладельца, а не пользователя охотугодий. Это было не законодательное требование, а добровольный «общественный договор», основанный на здравом смысле. Чтобы убедиться в разумности этого, достаточно посмотреть на имущественные тяжбы, регулярно возникающие относительно российских охотхозяйств.
Второе, и самое существенно различие в том, как воспринимается это строение пребывающим в нем человеком. Разумеется, некоторые охотничьи базы в современной России представляют собой загородный дом для владельца и его друзей рядом с охотой; бесспорно, многие охотники советских времен вкладывали столько души в обустройство охотхозяйств, что с полным правом считали их своими. Но это – исключение, а общая тенденция состоит в том, что для русского охотника охотничья база есть нечто вроде гостиницы или общежития, временное пристанище, не «свое», расположенное вне культурного пространства.
В старой доброй Англии было с точностью до наоборот. Как исключение, конечно, существовали коммерческие охотхозяйства, сдававшие право охоты на сезон или пару дней кому попало. Но, как правило, британский охотник, даже выезжая на охоту, оставался дома, на своей жилплощади. Пусть эта площадь была зачастую арендованной, все равно это был собственный дом, устроенный более или менее по вкусу охотника, и часто с его личной прислугой. И самое главное – охотник при этом оставался в культурном пространстве, где не прекращали действовать все принятые нормы поведения, приличий и этикета.
А если британский спортсмен охотился не у себя дома, то он оказывался в гостях. Британская охота строилась аналогично особому английскому способу распития спиртных напитков в пабах, называемому «раундом», когда каждый из выпивающей компании по очереди заказывает алкоголь на всех и за всех же платит. Соответственно, джентльмен, имевший охотхозяйство, последовательно призывал на помощь в борьбе с дичью друзей, соседей и «нужных людей», а после принимал ответные приглашения от оных.
При этом существовал определенный кодекс чести и правила поведения при визитах с целью охоты, регламентирующие отношения с местным персоналом, встраивание привезенных с собой слуг в общую иерархию и даже количество чаевых. Впрочем, этот кодекс по большому счету совпадал с общими правилами аристократических визитов, хорошо знакомыми заинтересованным лицам по таким произведениям, как, например, телесериал «Аббатство Даунтон». В частности, если предполагалось присутствие леди, считалось неприличным приезжать на охоту, не имея в багаже смокинг или фрак (для офицеров действующей армии допускалась парадная форма), в которые переодевались перед ужином. Садиться за стол, имея на себе все те же заляпанные грязью и кровью штаны, в которых только что лазил по вереску, в любом случае было совершенно неприемлемо.
Но самая любопытная особенность британских «охотничьих баз» в том, что, говоря о них, нет необходимости проливать «скупую слезу» по «навсегда ушедшему в небытие миру». Современность предлагает едва ли не большие возможности принять участие в истинно аристократических охотах, чем времена Эдуарда VII. Шотландские охотничьи лоджи работают с не меньшим размахом, чем в былые времена, и даже многие старинные дворянские гнезда открывают свои двери для широкой публики. Можно пострелять фазанов, например, в угодьях замка герцогов Карнаварронов (тех самых, «проклятых египетскими фараонами»), в котором снимается вышеупомянутый сериал «Аббатство Даунтон». Причем если сто лет назад, чтобы получить приглашение поохотиться в замке герцога, нужно было иметь соответствующие происхождение или положение в обществе (проще говоря, связи), то сейчас главное – быть в состоянии оплатить счет (хотя удовольствие это, конечно, для тех, кто может позволить себе не осведомляться наперед о ценах).
Так, замок Belviere (произносится «Бивер»), наследная резиденция Меллерсов, герцогов Ратленд, история которого восходит к норманнскому завоеванию, предлагает полное погружение в светскую жизнь конца XIX века. Помимо охотничьего домика непосредственно в угодьях, гости могут, при наличии желания и возможностей, остановиться в одном из апартаментов непосредственно в замке. Например, в «спальне Веллингтона» – именно туда заселяли великого полководца каждый раз, когда тот оказывал замку честь своим визитом. Кто считает себя выше того, чтобы спать в одной постели с победителем Бонапарта и премьер-министром Великобритании, может выбрать апартаменты, в которых останавливались члены королевской семьи, включая постоянного героя моей колонки Эдуарда VII. При этом отношение со стороны персонала и прочих будет именно как к личному гостю герцога и герцогини – и ожидается, что гости будут вести себя соответствующим образом. Так, старший егерь, скорее всего, не допустит вас до загона, если вы не наденете галстук (это, впрочем, касается большинства английских охотхозяйств). Перед ужином рекомендуется переодеться в «элегантный и достаточно строгий» костюм – так что, господа, собираясь на охоту в замок Бивер, не забывайте смокинг!
Текст: Алексей Морозов
";s:4:"TYPE";s:4:"html";}
