Журнал

Сильные люди Андрея Сагалова

Сильные, жёсткие люди. Волевые лица много переживших, всего повидавших людей. «Траппер». «Вождь». «Лётчик».

Андрей – художник.

Потрясающий художник.

Андрей Сагалов родился в Минске в 1963-м. Окончил в 1985 году Белорусский политехнический институт (инженер). В 1985–1988 годах работал в Ленинске (космодром Байконур), затем – инженером-конструктором в проектных институтах Минска. После финала СССР сменил, как многие, профессию и начал зарабатывать на жизнь руками; казалось – на год-два… оказалось – навсегда.

Сам он рассказывает: «… Стартом был какой-то стрёмный кооператив по деревяшечной части, на пару лет; он довольно быстро превратился в торгово-закупочный – и абсолютно без деревяшек. Потом до 2000 года продавал свои работы на уличных вернисажах – Минск и Москва, на Крымском у ЦДХ. Весьма своеобразный образ жизни, который надо вовремя закончить, иначе прикончит тебя он. В 2000-м пришёл работать на частное производство мебели и до 2014 года работал в такого рода фирмах – начал резчиком, а закончил мастером цеха. В один прекрасный день этот бизнес пришёл к финансовому финалу, и мы разошлись кто куда – начинать всё сначала. С нуля, как в 1992-м. Не слишком приятно, когда тебе в спину говорят «тунеядец».

Ну да, как некто Бродский. И, так же как Бродский, Андрей – художник.

Нет, я скажу не так. Потрясающий художник.

В этом может убедиться любой, кто видел галерею его портретов. Сильные, жёсткие люди. Волевые лица много переживших, всего повидавших людей. «Траппер». «Вождь». «Лётчик». Много литературных героев европейской исторической прозы: «Гийом де Ламарк», «Реджинальд Фрон де Беф».

«Художественного образования у меня нет абсолютно никакого. Жена – учитель-филолог, сын – студент-выпускник, матушка уже старенькая – в общем, я о многом должен думать и за многое отвечать. У меня даже машины нет; впрочем, это просто от нелюбви к автомобилям. Моё богатство у кого-то вызовет улыбку – это чем-то примечательные для меня скульптуры из дерева и миниатюры из рога лося.

Как и положено «тунеядцу» в постсоветском мире, мастерская у Андрея – крошечная комната площадью 8,4 кв. м в промзоне.

Михаил Кречмар: А как пришли к этим вашим портретным работам из рога и дерева?

Андрей Сагалов: Совсем издалека: я увлёкся немецкой деревянной скульптурой времён поздней готики и Раннего Ренессанса, естественно, по фото и альбомам. Мир волшебный и захватывающий. Поставил амбициозную цель – научиться технике резьбы старых немцев вроде Тильмана Рименшнайдера и Фейта Штосса. Там сюжетный ряд своеобразный – этакие апостолы-страстотерпцы, внешне – типажи средневековых горожан-европейцев... Это заняло довольно долгое время, дало определённый технический результат, но привело в тупик: я пошёл по кругу, копируя чужие работы. Не первый и не последний. Бессмысленное занятие. В один прекрасный день я это понял, посмотрел вокруг – и увидел такие же лица: строители, ветераны, охотники, боксёры, фото солдат Первой и Второй мировых войн... В общем, персонажей миллион. Вообще, портрет – самый серьёзный жанр. Минимум финтифлюшек, и ведь надо характер показать – непросто, но очень интересно. Мне кажется, что мужское лицо для скульптора интереснее и выразительнее женского. Характер же формируется к определённому возрасту и у представителей определённых профессий... Это и сформировало направление и дало мысли к выбору героев.

Вообще, выбор определяется увлечениями и интересами автора. В моём случае это военная история, её не очень широко известные персонажи, плюс всевозможные путешественники, герои Фронтира, авантюристы и прочие примечательные люди. Когда я наконец занялся портретом, а это было лет 7 назад, условно назвал эту серию Bad Boys – в противовес приглаженным и положительным идеализированным героям, которым ставят памятники на каждом углу. История изобилует интересными фактами и малоизвестными широкой публике людьми. Почему бы и не рассказать о них?

М.К.: А сама фактура вам подсказывает материал?

А.С.: Материал? Ох уж этот материал... Вообще, деревянная скульптура в историческом её контексте предполагает отвечающий изображаемому времени материал для её изготовления. Для средневековой Европы это липа, дуб, европейский орех, иногда клён. Красное дерево во всех ипостасях – колониальный товар, постколумбова эпоха и дальше, в основном для мебели баснословной цены. Поэтому какие-то неоготические и неоренессансные вещи выглядят из красного дерева странновато. Художественная обработка кости в Европе – почти всегда рог лося или оленя, немного позже – слоновый бивень. Но бивень и тогда был атрибутом сильных мира сего. Вообще, материал подбирается под задачу. Нет смысла резать что-то из дуба, если это что-то изобилует деталями и подробностями: их зрительно съедает текстура дуба. Есть ещё и чисто финансовые соображения. Для деревянной скульптуры стоимость материала должна удержаться в разумных пределах, если это не оговорено с заказчиком отдельно, поэтому нет смысла делать из дорогого дерева всякую ерунду – примитивную и немыслимого размера. Для этого существует недорогой материал и интересные приёмы его отделки. С резьбой из рога всё относительно проще. Это относительно доступный материал по сравнению с редкими и дорогими его конкурентами.

Интерес к авторским ножам и топорам я почувствовал абсолютно случайно. Подвернулся под руку кусок рога лося, и почему-то первое, что я сделал, – рукоять ножа с головой индейца. Совершенно без мыслей о том, что сделаю это ещё раз. Клинок я одним махом вырезал из кованой железки от какого-то старого немецкого инструмента. О существовании форумов оружейников у меня и мысли не было; я попробовал задать пару вопросов мэтрам-костерезам – и получил ответ в духе «парень, брось ты это дело, этому долго учиться надо, ноль шансов для дилетанта, иди строгай свои деревянные завитушки и живи спокойно...» Не убедило и по-хорошему разозлило, вот так всё и началось.

Теории по поводу ножей и топоров у меня простые, субъективные и собственные: никаких хайтеков, никакого золота, серебра и брыльянтов. Это оружие – и именно им и можно добыть и золото, и серебро. Дамаск мне не близок – не от жлобства и жадности при ознакомлении с ценой клинка, а потому что он уместен, с моей точки зрения, либо на оружии в восточном духе, либо на современных космических дизайнах, а мне не близко ни то, ни другое. Мне интересны история, традиции и ремёсла Европы. Да, ещё я считаю, что чем меньше людей участвует в изготовлении такого предмета, тем более сбитый и единый по сути получается результат. Максимум – кузнец и изготовитель рукояти, на этом всё. Я с уважением отношусь к прекрасному результату труда 5–6 узких специалистов-профессионалов, но это не моя номинация и не моя философия.