Летят утки, а за ними медведь!
О запрете на охоту в Республике Казахстан.
Я довольно долго охотился и работал в сфере трофейной охоты, а теперь вот как-то так получилось, что сменил ружьё на видеокамеру. Охотничий инстинкт с возрастом куда-то делся. Может, это имеет гормональную природу – не знаю. Но сейчас от удачного кадра в кровь поступает больше адреналина, чем от куска мяса. Не знаю, хорошо это или плохо, однако за последнюю пару лет я «позеленел», впрочем, как и всё наше общество. Может, потому что слишком много времени уделяю соцсетям?
По мере того как становится меньше диких животных, набирают силу антиохотничьи настроения. Поругать охотников становятся модным трендом среди городской публики, задающей тон в соцсетях. Поскольку эта публика профессионально не связана с дикой природой и просто не знает, что в реальности происходит в полях и лесах, то она, естественно, весь свой неизрасходованный в реальной жизни пыл любви к животным переносит в виртуальное пространство. Её больше раздражает фотография толстого буржуя с трофеем в интернете, чем, скажем, грузовик, полный туш краснокнижных архаров, которых везут продавать в колбасный цех. Оно и понятно: прекраснодушные пользователи Сети этот грузовик никогда не увидят, он не шокирует их эстетическое чувство, не нарушит представлений о гуманном и гармоничном мире. Виртуальная и реальная охрана природы, как любовь земная и любовь небесная, живут в параллельных мирах, и вместе им уже никогда не встретиться. Две охраны природы, бумажная и реальная, идут каждая своим эволюционным путём, как киты и бегемоты. Эти родственные виды происходят от одного общего предка, но дивергенция поставила их в разные условия, теперь на них действуют разнонаправленные факторы естественного отбора. Для того чтобы охранять животных на бумаге и в полях и лесах, требуются разные навыки, разные критерии оценки эффективности и даже разные психофизические качества исполнителей.
Ну что ж, мы строим правовое, демократическое общество. А «зелёные» – это существенная часть народа. Граждане свободной страны имеют право не есть мяса. Имеют право не охотиться. Имеют право утверждать на своих страницах, что вид убитых животных задевает их эстетическое чувство. И никто не вправе их за это осуждать. Точно так же охотники имеют право есть мясо, охотиться в соответствии с нормами законодательства и гордиться этим. И те и другие имеют право обзывать друг друга в социальных сетях разными нехорошими словами. Современные правила хорошего тона позволяют даже использование в таких спорах ненормативной лексики.
И вот, пока идейные сторонники небесной и земной любви к животным насмерть бьются на заснеженных полях «Фейсбука», чиновники, не испытывая никакого когнитивного диссонанса, получают ощутимое материальное удовольствие и от той любви, и от другой. В пятницу поговорил на заседании о своей пылкой страсти к братьям нашим меньшим, подписал очередную антиохотничью бумагу, перепостил этот подвиг в «Фейсбук», собрал кучу лайков от чувствительных дам, а в выходные полетел в заповедник пострелять чего-нибудь, душу отвести. Никто не осудит, все поймут, дело-то житейское: надо серьёзному человеку оттянуться после тяжёлой работы. Главное, фотки в интернет не выкладывать.
Вообще, поводом взяться за этот материал послужил приказ Комитета лесного хозяйства и животного мира МСХ Республики Казахстан от 24 ноября 2016 года о запрете на охоту в период с 16 февраля по 14 июня. В правовых светских государствах такие вещи, как сроки охоты и лимиты на изъятия объектов животного мира, регулируются научными соображениями, а не эстетической позицией того или иного чиновника по отношению к охоте. Поэтому запрет аргументирован биообоснованием, сделанным Казахстанской ассоциацией сохранения биоразнообразия (АСБК).
Необходимость запрета весенней охоты обосновывается прежде всего утверждением экспертов АСБК, что в реальности формальные правила весенней охоты в Казахстане практически не соблюдаются. Хотя разрешено охотиться только на селезней с использованием подсадной, на самом деле все стреляют влёт всё, что движется. Как ни странно, но специально уполномоченный в области охраны животного мира орган с такой оценкой эффективности своей деятельности полностью согласился. Если «нету методов против Кости Кирпича», то нужно запретить трамваи.
Один пункт биообоснования утверждает, что «объективные ежегодные данные о реальной численности (по видам!) обитающих в Казахстане водоплавающих птиц отсутствуют», а другой пункт констатирует, что «современная общая численность гнездящихся и пролётных гусеобразных птиц в стране снизилась более чем вдвое по сравнению с серединой 1990-х гг.». Ассоциация субъектов охотхозяйственной деятельности «Консонар» оспорила факт сокращения численности водоплавающих птиц и предоставила свои данные, основанные на пользовательских учётах охотпользователей. Конечно, ни у кого нет иллюзий по поводу того, что егеря охотхозяйств ещё те орнитологи. Тут скорее можно согласиться с авторами биообоснования, что все учёты водоплавающих делаются на левой коленке за полчаса до сдачи годового отчёта. Достоверных сведений нет ни у той стороны, ни у другой, но, положа руку на сердце, можно сказать, что с каждым годом уток и гусей становится меньше. На глаз простого охотника, конечно.
Если уток и гусей стало меньше, нужно вводить запрет. Вроде бы и логично. Но увеличит ли запрет численность перелётных птиц? Ответ на этот вопрос лежит в другой плоскости. Не нужно путать кислое и тяжёлым. Практика показывает, что эффективность охраны природы зависит не от числа запретов, а от эффективности контроля над их соблюдением. А на эту тему ни в приказе, ни в биообосновании не было сказано ни слова. Чтобы понять, насколько этот документ разумен, достаточно весной можно выехать на любой водоём, постоять вечерком пять минут на бережку и послушать канонаду. Но бесстрашные борцы за охрану природы на бумаге не любят ездить по рекам: там комары кусаются и небритые дядьки в телогрейках матом ругаются. В конце концов, не так уж важно, останутся в полях дикие животные или нет, главное, чтобы бутерброды на кофе-брейках вовремя давали.
Многие охотники относятся к весеннему запрету на водоплавающих резко отрицательно, а у меня неоднозначная позиция. Попробую её объяснить. Я не против запрета весенней охоты. Если птиц становится меньше, может быть, нужно запрещать. Но я не вижу никакого смысла в фальшивом запрете. Если уж сказал А, говори Б. Запретили – контролируйте, чтобы на самом деле никто весной не охотился: ни прокурор, ни глава администрации, ни охотинспектор. Если это получится – то авторы запрета на самом деле герои, и им нужно орден вручить.
Если ситуацию с запретом на перелётных птиц можно трактовать по-разному, то каким образом в число сокращающихся перелётных птиц попал бурый сибирский медведь, численность которого стабильно увеличивается, это научная тайна! В некоторых охотничьих хозяйствах ВКО весенняя охота на медведя – это единственный источник дохода. Без него хозяйства не выживут. Ассоциация охотпользователей ВКО попросила авторов биообоснования объяснить ситуацию. На каком основании запретили охоту на медведя, если его численность растёт, а не сокращается?
Ответ был вполне ожидаемый:
– А потому что потому! Потому что вообще охоту нужно запретить. Так мы и сделаем в ближайшее время, будьте уверены, убийцы проклятые!
– Но если вы запретите охоту, как будет существовать охотничье хозяйство без денег?
– А не надо нам никакого охотничьего хозяйства. Заповедники нужно открывать.
Позиция понятная. У нас свободная страна, у нас не запрещено ругать охотничье хозяйство, если оно так не нравится. Странно, когда эти идеи принимает государственная организация, имеющая название «Комитет лесного и охотничьего хозяйства».
Текст и фото: Лев Максимов
