Очередной звонок главного редактора застал меня на охотничье-рыболовной базе. Там были и уютные домики со всеми удобствами, и ресторан, и моторные лодки, и даже детская площадка. Воздвигли её когда-то с любовью и вниманием, и мой сын пытался играть на ней с удовольствием...  

" /> Имидж охотника - №11 (50) 2016. Русский Охотничий Журнал
Журнал

Имидж охотника

Очередной звонок главного редактора застал меня на охотничье-рыболовной базе. Там были и уютные домики со всеми удобствами, и ресторан, и моторные лодки, и даже детская площадка. Воздвигли её когда-то с любовью и вниманием, и мой сын пытался играть на ней с удовольствием...  

Имидж охотника

...Ему, правда, немного мешали метровые кусты, растущие в песочнице, толстый слой грязи на каруселях и то, что качели недавно вошли в контакт с неким телом, судя по разрушениям, не менее ста килограммов весом. А рядом с площадкой была припаркована машина, на которой к обитателям соседнего домика ночью привезли девушек.

– Тема следующего номера – «имидж охотника». У тебя есть что сказать по этому поводу?

А как же. Есть, конечно.

Для начала: что такое «имидж» и почему это должно быть нам интересно?

Охотники в нашем обществе являются меньшинством. Обладателей охотничьих билетов в России насчитывается около трёх миллионов. Сколько из них получили билет лишь для упрощения доступа к оружию – неизвестно, как неизвестно и количество тех, кто охотится без билета. Чтобы определить точную цифру, потребуется дорогостоящее социологическое исследование, так что примем в первом приближении те самые три миллиона, или 2% от населения.

Среди прочих граждан имеется некоторое количество принципиальных противников охоты, но оно вряд ли велико. Большинство же составляют люди, у которых нет веских причин ни особенно любить охоту, ни отчаянно её ненавидеть. Да и особенно вникать в то, что есть охота и зачем она нужна, для среднего гражданина России нет никакого резона. Но это большинство вполне способно решить любой политический вопрос, не спрашивая мнения охотников.

При этом люди в принципе не склонны глубоко вдумываться в вещи, напрямую их не касающиеся, и если надо принять какое-то решение, основываются на методе шапочного разбора. И пользуются при этом самыми примитивными категориями: «свой – чужой», «добрый – злой». Понятно, что за доброго да своего мы готовы будем, если что, вступиться, а чужого, да ещё злого, проигнорируем, если не сделаем назло какую-нибудь пакость. Так вот, то, что всплывает в голове усреднённого представителя «большинства» при слове «охотник», те категории, в которых «охотник» попадает, и то, что влияет на принятие решений, и есть тот самый «имидж».

Некоторые думают, что общественное мнение не имеет значения, потому что правительство в любом случае поступит так, как ему удобно. Это не совсем правда. При прочих равных условиях любой руководитель постарается решить вопрос так, чтобы людям понравилось – просто потому что всем нравится чувствовать себя немного Санта-Клаусом. Лучше всего общественное мнение влияет на вопросы, которые не имеют принципиального значения, такие, например, как борьба с АЧС путём истребления кабанов. По большому счёту, страдают от этого только охотники. Экологи и биологи будут скорее рады, если дикий кабан исчезнет на большей части Европейской России: зверь этот инвазивный и оказывает довольно вредное воздействие на эндемичные виды, особенно на наземно гнездящихся птиц. Общество это решение проигнорировало – а вот если бы отношение к охотникам было чуть лучше, возможно, было бы легче «поднять волну» против.

Какие факторы отвечают за формирование имиджа?

Во-первых, это набор культурных кодов, из которого складывается то, что принято называть «менталитетом» или «мировоззрением». Причём надо напомнить, что это не просто набор утверждений типа «на земле должен быть хозяин», а система со многими уровнями, в которой всё на всё влияет. Наш мозг старается хранить информацию так, чтобы она занимала как можно меньше места, а обрабатывалась как можно быстрее, поэтому старается не оценивать качества каждого попавшего в поле зрения предмета индивидуально, а быстренько отнести его к некой категории по формальным признакам и воспользоваться прилагающимся к этой категории набором ассоциаций и оценок. Устойчивые связи между категориями, разделяемые большинством членов данной культуры, и называют культурными кодами. Вот, например, ваш друг завёл собаку. Вы можете, конечно, выяснить, какую собаку он завёл, зачем она ему нужна, будет ли именно эта собака удовлетворять его специфическим потребностям, но, скорее всего, вы первым делом примените культурный код «собака – друг человека» и отреагируете в духе «Молодец, поздравляю!».

Культурные коды невероятно устойчивы и нередко могут довольно долгое время с успехом сопротивляться и пропаганде, и даже противоречащему им личному опыту.

И вот в этом плане охотникам в России приходится достаточно туго.

В современном (не только российском) обществе существует жёсткое табу на причинение бессмысленного вреда животным. Оно прописывается однозначно, прямо и с ранних лет: детям запрещается дёргать кошек за хвост, бить собак, бросать камнями в птиц и так далее. В целом гуманное отношение к живым существам можно только приветствовать. Но в код «животных мучить нельзя» по формальным критериям легко попадает охота. На охоте убивают? Убивают. Охотятся ради удовольствия? Ради удовольствия. Следовательно, охота для среднего россиянина по умолчанию воспринимается как частный случай запрещённой категории «жестокое обращение с животными». И нужны очень серьёзные аргументы, чтобы вывести охоту из этой категории и ввести в какую-нибудь другую.

Для многих наших сограждан таким аргументом является промысел. Промысел по определению – работа, работа производится не для забавы, следовательно, промысловая охота не является «убийством ради забавы» и ничего плохого в ней нет. Эмоциональное неприятие промысловой охоты будет характерно лишь для тех людей, для которых убийство животных «для забавы» и «по необходимости» одинаково неприемлемы.

Теперь перейдём к средствам воздействия. Я лично отношу к ним не только традиционные технологии рекламы и пиара, но и произведения искусства, и вообще любой текст (фильм, песню, видео), который ставит своей задачей как-то повлиять на читателя (зрителя, слушателя). Разумеется, между социальной рекламой о неравенстве и рассказом «Бежин луг» можно найти куда более десяти различий, но в том, какими средствами они воздействуют на наше дальнейшее поведение, и в том, что кто-то другой за нас решил, что нам надо с ними ознакомиться, они практически идентичны.

Возможности средств воздействия у нас принято сильно преувеличивать; считается, что «зомбоящик» способен «промыть мозги» кому угодно и позволяет вертеть аудиторией как марионетками. Это впечатление очень любят поддерживать пиарщики и рекламисты (потому что в роли всемогущих богов медиапространства проще продавать свои услуги). Однако при этом любая серьёзная рекламная кампания начинается с глубокого изучения «потребителей», чтобы определить, на какие участки мировоззрения и менталитета можно опереться, а во что «потребитель» никогда не поверит. Наше сознание оснащено богатым арсеналом средств отфильтровывать лишнюю информацию, в том числе ту, которая противоречит сложившимся стереотипам мышления, так что «средства создания имиджа» отнюдь не всемогущи.

Поэтому, говоря об «успехах антиохотничьей пропаганды», нельзя забывать, что не в пропаганде дело, а в том, что она нашла, на что опереться в личном опыте и культурных кодах нашего общества. Один из таких факторов уже описан выше; полагаю, что это не единственная опора противоохотничьих чувств и нужны серьёзные исследования, чтобы раскрыть всю картину происходящего.

Кроме того, любое «средство воздействие» является лишь частью огромного потока информации, который проходит через наше сознание. И здесь возникает интересный вопрос. Что будет, если взять всю сумму текстов, которые присутствуют в сознании среднего россиянина и влияют на его поведение (от сказки про Курочку Рябу до последнего новостного блока включительно), и проверить, какой процент из них воспринимает охоту положительно, какой – нейтрально, а какой – отрицательно? Без серьёзных исследований ответить на этот вопрос непросто. С одной стороны, в массовой культуре есть «Бэмби» и так далее; в новостях охотники обычно фигурируют в контексте задержаний браконьеров или несчастных случаев. С другой стороны, в списках чтения для школьников есть и «Дед Мазай», и «Записки охотника», и «Белый Бим», и Толстой, и Пришвин. Поэтому навскидку я бы оценил общий информационный фон относительно охоты как нейтральный или смешанный, содержащий некоторое количество разнонаправленных текстов.

Бесспорно, самым заметным из современных «текстов» на эту тему является фильм «Особенности национальной охоты в осенний период». Многие охотники от этой кинокартины плюются. Однако охота не показана в нём как что-то заведомо плохое. Охотники пьют, ходят по дояркам, опять пьют и не способны добыть даже домашнюю корову, но при этом показаны не как исчадия ада, а как вполне нормальные люди. Фильм приобрёл огромную популярность и разошёлся на цитаты, что говорит о том, что отношение к охоте и охотникам в целом в обществе нельзя считать совсем отрицательным. Получила бы такую же популярность в России картина, описывающая в столь же благодушном тоне будни карательного батальона СС?

Однако популярность «Особенностей...» говорит и о том, что зрители легко поверили в образы охотников, созданные фильмом. Иными словами, восприятие охотника как сильно пьющего, но, в общем, безвредного раздолбая хорошо ложится на наши культурные коды и соответствует личному опыту зрителей. Или не соответствует?

Личный опыт, в принципе, способен перевесить и культурные коды, и тем более средства воздействия. «Да, мне вот все говорят, что охотники – негодяи. Но вот отец мой – охотник, и дед, и дядя Вася, все они хорошие люди. Значит, не такое уж это и плохое дело, охота». Бывает, правда, и наоборот: «Да, отец, дед и дядя Вася – хорошие люди, но охота всё равно дикость и жестокость». Но всё это справедливо тогда, когда этот самый личный опыт имеется, то есть у человека есть на глазах некий охотник или охотники, наблюдая за которыми, он может сделать свои выводы. Но видят ли «простые граждане» охотников в реальной жизни?

У каждого человека, как утверждают психологи и социологи, есть несколько «кругов общения». В первый входят самые близкие люди, которые знают вас не хуже, а может, и лучше, чем вы сами себя знаете. Этот круг насчитывает в среднем семь человек. Ещё 14–15, опять же в среднем, знает вас просто хорошо. Итого, статистически получается, что на каждого охотника приходится около 20 человек, которые знают его достаточно хорошо, чтобы иметь собственное мнение о том, кто такие охотники. Приняв, что охотники составляют 2% населения России, получим, что хорошо знакомы с охотниками, по статистике, должны быть около 40% населения России.

Здесь есть, однако, один нюанс. В реальной жизни охотники группируются кластерами – стараются дружить с охотниками; охота нередко передается по наследству, от отца к сыну. Нет ничего удивительного, если в самом близком круге общения охотника из семи человек охотниками будут двое (скажем, отец и брат), и охотниками же будут трое-четверо близких друзей. Таким образом, можно предположить, что число охотников в круге общения охотника будет приблизительно втрое выше, чем у человека, не имеющего к охоте отношения. Перекрытие кругов общения пропорционально снижает вероятность того, что взятый наугад человек будет тесно знаком с каким-нибудь охотником. Опять же, без специальных исследований точно ответить на этот вопрос сложно, но в любом случае получается, что не менее трёх четвертей жителей России знакомы с охотниками лишь понаслышке.

Другой интересный вопрос: какой процент охотников живёт в малых городах и сельской местности, а какой – в «миллионниках»? Вопрос этот не праздный, потому что для этих групп характерны разные стратегии охоты. Там, где до угодий рукой подать, охотники по большей части ходят или ездят на охоту обыденно. После работы заскочил домой, взял ружьё, постоял на перелёте и вернулся к программе «Время». Такая охота, если и попадает в поле зрения прочих граждан, то именно как охота, без отягчающих обстоятельств в духе «Особенностей...» (хотя, конечно, все мы люди, и случаи бывают разные).

Другое дело – жители больших городов, от которых охота так далеко, что «на зорьку» ехать нерационально. Надо выезжать как минимум с ночёвкой, на несколько дней, а это уже куда заметнее для окружающих. По данным статистики, в городах-«миллионниках» живёт не более пятой части населения России, хотя статистика эта немного лукавая: Химки или Мытищи, например, будут в ней фигурировать в числе малых городов, хотя для охотника они ничем не отличаются от Москвы. Тем не менее можно с уверенностью утверждать, что в крупных городах живёт меньшая часть охотников. Но именно они чаще всего попадают в поле зрения общества, и именно по ним чаще всего судят об охоте.

И, к сожалению, заметнее всего эти охотники бывают, когда ведут себя подобно персонажам неоднократно цитируемого фильма, если не хуже. Да, уважаемый читатель, разумеется, ваша компания выезжает в угодья только охотиться, водки почти не пьёт, а насчёт чего иного чиста, как младенец. Вот только почему-то количество охотничьих баз, на которые можно смело приехать всей семьёй, стремится к нулю, а тех, где доступ к любым «мужским слабостям» лишь вопрос желания и денег – к ста процентам. И я не думаю, что это очередное проявление заговора мирового закулисья с целью опорочить Россию. Заброшенные детские площадки говорят о том, что владельцы охотничьих баз вполне рады были бы видеть там охотников семьями. Но их состояние – лучшее свидетельство того, на что среди охотников есть спрос, а на что – нет.

Из чего следует предварительный, но неутешительный вывод. Каков имидж охотника для большинства населения, доподлинно неизвестно, но можно в первом приближении предположить, что он приблизительно соответствует образам персонажей «Особенностей национальной охоты». И самый большой вклад в его формирование вносят сами охотники. Сложно, конечно, обвинять настоящих охотников в том, что их поведение ускользает от общественного внимания. Но что при этом делать обществу, как не основывать своё мнение на тех, кого видно, и на том, что показывают по телевизору?

Читатель уже имел возможность заметить, как много в этой статье открытых вопросов, на которые не ответишь без серьёзных исследований. Поэтому и давать какие-то конкретные рекомендации сложно. Нуждается ли имидж охотника в улучшении? Скорее всего, да. Что делать, чтобы его улучшить? А вот это вопрос. На культурные коды мы прямо повлиять не в состоянии. Запустить рекламную кампанию (как это пытаются делать в ряде регионов США)? Кто будет её оплачивать? Остаётся только личный опыт: здесь хотя бы всё в наших руках.

Я не собираюсь здесь морализировать и призывать любителей грешных удовольствий к покаянию и искуплению. Но настоящие охотники могут взглянуть на себя со стороны и задуматься вот о чём.

Во-первых, как к охоте относится семья? Далеко не все жёны и дети с восторгом воспринимают перспективу провести выходные в городе одни, без мужа и отца, зная, что тот в это время наслаждается «общением с природой». Однако ездить вместе не всегда получается: кострово-палаточный быт устраивает не всех, а на охотничьи базы не каждый охотник решится вывезти семью. Тем не менее, если бы получилось сделать охоту чуть более семейным занятием, это бы серьёзно способствовало улучшению образа охотника. Как потому, что ушли бы в тень те компании, для которых это лишь предлог «оттянуться не по-детски», так и постольку, поскольку друзья и родственники, активно сопереживающие охоте, могут стать неплохими «агентами влияния».

Во-вторых, возможно, стоит меньше скрываться? Сейчас среди охотников не принято афишировать своё увлечение. В малознакомой компании мы, как правило, с большим желанием поддержим разговор о транспортной ситуации, чем о последнем трофее. Что, если перестать стесняться?

Оба этих вопроса имеют очень личный характер, и категорически рекомендовать что бы то ни было будет с моей стороны нелепо и неэтично. Тем не менее улучшать имидж охотника необходимо, и других инструментов для этого, кроме собственного поведения, у нас на данный момент нет.

Текст: Алексей Морозов

Фото: © Владимир Ковальчук / Фотобанк Лори


Вернуться к списку


Оставить комментарий

Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений

Подписка

Подписку можно оформить с любого месяца в течение года.

Оформить подписку

 
№9 (48) 2016 №5 (116) 2022 №12 (135) 2023 №6 (117) 2022 №11, Ноябрь. 2012 №12 (51) 2016