Санкции – это надолго
Как в известном анекдоте про Вовочку – место есть, а слова нет. Как-то мы стараемся не обсуждать санкции, введенные против нас Евросоюзом и Соединенными Штатами, и то, что из-за этого происходит. Сейчас у нас находятся представители как производителей, так и импортеров и охотников. В качестве производителей я здесь вижу:
– Владислава Лобаева – основателя компании Lobaev Arms;
– Павла Афанасьева, «Галлиус-Д».
Импортеров у нас представляет компания «Арсенал» – от нее Николай Сидоркин.
Общественные организации представляет Александр Пивоваров, член правления Федерации практической стрельбы.
Со стороны охотников:
– Алексей Вайсман – модератор нескольких разделов на Guns.ru;
– Владимир Губарев – член московского клуба «Сафари», который, я надеюсь, расскажет не только о проблемах, связанных с производством оружия, но и с тем, что происходит в охотничьем туризме. Как представитель охотников Замкадья у нас – Дмитрий Дмитриевич Вачугов, начальник охотуправления Московской области.
В качестве преамбулы к сегодняшнему разговору я попросил перевести 2-3 странички норм, которыми руководствуются наши оппоненты при введении санкций, а также письмо известного производителя и аукциониста из Австрии Шпрингера (см. ниже). При этом надо помнить такую вещь: с санкциями у нас все очень запутано. Почему мы говорим преимущественно о германском законодательстве – потому что оно наиболее жесткое. У немцев как рубильник повернули – так они взяли под козырек и прекратили переговоры с российскими торговыми компаниями. У австрийцев более гибкий подход, у испанцев еще более гибкий, у итальянцев еще более гибкий. Но создается ощущение, что гайки будут закручиваться со всех сторон. И это, к сожалению, быстро не закончится. Проблемы эти даже на первый взгляд огромны. На руках у россиян сотни тысяч стволов, сделанных под патроны, которые не изготавливаются в Российской Федерации. Цена патрона сегодня определяется просто: патрон стоит столько, столько за него готовы заплатить.
Цена патрона сегодня определяется просто: патрон стоит столько, столько за него готовы заплатить
Михаил Кречмар:
Первый вопрос к компании «Арсенал» как к импортеру: что вы об этом думаете, существует ли выход из этого положения, а если существует, то читателям журнала было бы интересно узнать – какой?
Николай Сидоркин:
После такой преамбулы мне тяжело что-то добавить. У нас сложилась такая ситуация: когда ввели эмбарго, покупатели этим обеспокоились и хлынули в магазин. Они скупили все что им нужно, весь нужный товар был в магазине, после этого спрос резко упал. На сегодняшний момент, когда у нас уже нет такой линейки товара, спроса на него тоже нет. За исключением патронов. То есть мы на себе практически не ощутили пока последствий санкций. Их ощутили покупатели, которые сначала с ажиотажным спросом скупали патроны и, по возможности, оружие и до сих пор приходят со словами: «Вот мне сказали, что этого больше не будет, я куплю это сейчас!» Из Австрии до сих пор идут поставки, никаких проблем нет. Но все остальные страны прекратили сотрудничество. Оптика закрыта, Сваровски – одна поставка только была.
Кречмар:
– А с патронами что будет?
Сидоркин:
– Мы решили обратиться к нашим производителям, нашли завод, где производят патроны калибров, которые нам интересны. Но получили ответ: сейчас мы работаем на «войну», обращайтесь к нашим дилерам. Звоним дилерам – у самого крупного дилера максимум 400 патронов, которые можно продать.
Кречмар:
– Обратите внимание: ни один из приглашенных нами на эту встречу производителей патронов не пришел.
Владимир Губарев:
– Я хочу сделать такое концептуальное вступление. Что такое санкции и как долго
они продлятся? Это надолго. Минимальный срок их действия, учитывая только юридический аспект, не меньше 8, а скорее 10-12 лет. И в таких условиях нам предстоит жить. Если случится чудо – может быть, и меньше, но вряд ли. Не хочу никого обвинять, но сложившаяся система и инертность наших сограждан привели к тому, что вопрос замещения импорта стал интересовать людей только в последние два месяца, хотя для меня уже в апреле-мае было очевидно, что это не разовая пиар-акция и что она повлечет определенные экономические последствия. В ажиотажном спросе сработали, с одной стороны, санкции, а с другой, чего греха таить, нестабильность экономики и обвал рубля. Вы будете смеяться, но это своего рода вложение денег – патрон, он всегда пригодится.
Какие варианты выхода из сложившейся ситуации? Быстрое восстановление импорта патронов требуемых калибров возможно только из ЮАР. Совершенно очевидно, что эта страна санкции вводить не будет, у нее есть вся линейка англосаксонских патронов, а цены там не намного выше, чем в Штатах. Что касается Сербии, Турции и Бразилии… Сербия и Турция – партнеры ненадежные, и линейка их калибров неполна. По поводу Бразилии то же самое – у них охотничьи калибры непопулярны. Поэтому единственная альтернатива – это ЮАР, с которой можно достаточно быстро договориться о поставке хотя бы ограниченной партии патронов для поддержания ассортимента. Второе решение – нужна легализация релоудинга, возможно, на базе магазинов. Сколько это займет времени, возни и борьбы на правовом поле – не знаю. То, что не меньше года или двух, – это очевидно. Пока существует возможность импорта из Беларуси, Казахстана и той же самой Украины, но он будет точно так же сокращаться. У Казахстана прямых поставок и сейчас почти нет. Развитие собственного производства боеприпасов для импортной линейки теоретически возможно, но вот по Станиславскому… При наличии всех благожелательных обстоятельств, возможно, производственники сами согласятся, но я считаю, что срок выхода на минимальное обеспечение, причем не по всем сегментам, составляет 2-3 года.
"Санкции – надолго. Минимальный срок их действия, учитывая только юридический аспект, не меньше 8, а скорее 10-12 лет. И в таких условиях нам предстоит жить."
Кречмар:
– Скажу по производству боеприпасов. Не буду называть компанию, с которой я разговаривал, но дело в том, что, например, к поставкам в США запрещены истинно «православные» патроны, то есть 7.62 на 54 р, 7.62 на 39, а все остальное туда отлично поставляется. Поэтому наши производители больше заинтересованы в том, чтобы ковать валюту, которая сейчас дорожает, чем наполнять отечественный, с их точки зрения, мало платежеспособный рынок.
Павел Афанасьев:
– Давайте про патроны. Первая проблема, мешающая производству патронов в РФ, – объем продаж. На самом деле для того, чтобы построить и запустить производство, нужен объем от 10 миллионов штук. При том, как вы понимаете, одной позиции или идентичных, а не всех тех марок, которых бы хотелось. Законодательная база, которая существует в РФ и которую давно надо поменять, является, в общем-то, одной из проблем, и тоже вызывает две проблемы. Первая – ограничения по продаже оружия населению. Вторая – тиры. Сложность построения и создания тиров, сложность документальная, материальная, а попытки упрощения и привлечения всего что можно для создания тиров пока отсутствуют. Каждый из нас понимает, как сложно сделать хороший и правильный тир. Поэтому первичная проблема в нашей стране – отсутствие государственного направления на развитие стрелковых видов спорта. Мое мнение: если бы в свое время у нас была бы некая общая федерация, которая бы объединяла различные направления – олимпийские виды спорта, практическую стрельбу, экспортеров и импортеров оружия – во что-то единое, мы бы могли, конечно, иметь определенное влияние на те государственные структуры, от которых зависит дальнейшее развитие. Но раньше каждый занимался своим делом, средств хватало, и о будущем никто не думал. Сейчас прилетел жареный петух, и мы начинаем думать. Патроны кончились, а те, что есть, сильно подорожали, клиент из магазинов ушел, из тиров ушел, и создается опять же общая проблема. Имею практический пример. Некая очень близкая ко мне известная всем нам компания по производству гладкоствольного оружия в течение 6 месяцев запустила в производство патрон 9х19. Первая партия уже сделана, отстреляна, получены хорошие результаты. Проблема в том, что данный патрон на импортных комплектующих – не самых дорогих, на средних, итальянского производства. Данный патрон при евро = 66 рублей стоит 25 рублей за штуку. Есть способы получения оборудования, есть люди, которые могут его запустить и сделать патроны. Естественно, есть люди, которые могут это освоить, использовать и продавать. У нас нет объединения и информации о реальном объеме рынка сбыта. И это куда большая проблема, чем санкции. Пока у нас не будет подтверждено статистически большое количество потребления, мы не сможем наладить производство. Для воензаводов это неинтересно, потому что 10 миллионов для них – не рынок. Сейчас на военных складах лежит порядка 6 миллиардов стрелковых боеприпасов, которые нужно менять. Что с ними делать? По уму, что-то можно продать. Мы знаем, куда именно и где идет постоянное применение. Второй вариант: утилизировать. Все хотят поживиться за счет утилизации. Хотя зачем утилизировать – непонятно, ведь при любой дешевой продаже зарабатываются гораздо большие деньги для страны. Третий вариант: применение этих боеприпасов для использования населением в тирах. Но, опять же, нет никаких конкретных предложений ни от одной организации, которая могла бы об этом сказать. Поэтому пока не будет четкого законодательного прорыва, решить этот вопрос будет сложно. Поэтому, прежде чем искать поставщиков – ЮАР, Бразилию или сербский завод, который на самом деле принадлежит американцам, – необходимо объединиться и не ждать у моря погоды, что завтра санкции снимут. Завтра снимут, а послезавтра снова введут.
Кречмар:
– Относительно мелких партий. Вот как получается – в Европе есть производители мелких партий патронов, такие как, скажем, Лутц Меллер, и у них это оправдано, а у нас – нет?
Павел:
– К самостоятельной сборке патронов я всегда относился положительно, к тому же некое понимание у силовых структур тоже есть. В МВД очень много профессионалов, которые знакомы с оружием не понаслышке. И эти люди, которые прекрасно разбираются в оружии, понимают степень его опасности и то, что культура обращения с оружием на порядок увеличивает его безопасность.
Алексей Вайсман:
– Без кардинальных изменений в оружейном законодательстве мы можем сколь угодно долго сотрясать воздух, и ни к чему это не приведет. Законодательство удручающе устарело. Страна уже другая, люди другие в ней живут. Если говорить о возможных решениях, я бы хотел провести аналогию с охотничьими ножами. В советское время было всего пять моделей, которые годились только на то, чтобы повыпендриваться перед девками. Сейчас мы можем зайти в любой охотничий магазин или на выставку – там гектары этих ножей, на любой вкус и безвкусицу. Это произошло буквально в течение двух лет, когда производство отдали в частные руки. То есть какой выход? Изготовление патронов должно быть отпущено в массы. Это способствует повышению оружейной культуры. Сейчас, особенно когда сняли требование сдачи хоть какого-то охотминимума, человек не может назвать даже калибра своего оружия. У всех, кто занимается снаряжением гладкоствольных, крутит для себя самокрут, культура обращения с оружием на порядок или два выше, чем у всех остальных. В принципе, для решения этой проблемы не надо каких-то кардинальных изменений. Вот есть статья 16 закона об оружии, где написано, что производство оружия и патронов к нему осуществляется юридическими лицами, имеющими лицензию на производство в порядке… и так далее. Во-первых, сразу встает вопрос: изготовление и производство по Гражданскому кодексу – это разные вещи. Есть последний абзац, который гласит: снаряжение патронов к охотничьему огнестрельному гладкоствольному оружию может производиться владельцем этого оружия для личного использования при наличии разрешения на хранение и ношение охотничьего огнестрельного гладкоствольного оружия. Вот если убрать два слова «гладкоствольное» из этой статьи, то все становится на свои места. Из любви к порядку я бы еще добавил, что разрешение на хранение и ношение охотничьего огнестрельного оружия данного калибра. И вот это вообще снимет все вопросы о том, что кто-то барыжит и прочее. Общественная безопасность от этого нисколько не пострадает. Далее – любимое ныне слово «импортозамещение своими руками». Каждый – «кузнечик своего счастья»: хочет – покупает, хочет – клепает сам. Это некое оживление для нашей промышленности, поскольку появится спрос на комплектующие – капсюли, гильзы и прочее. В Астрахани делают отличные прессы, работают они ничуть не хуже иностранных. Реально сейчас у нас не производится уже только матрица. Но проблемы никакой: изготовить матрицу – задача для ученика ПТУ при наличии необходимого слесарного оборудования. Страна готова к этому, уже сложилась даже некоторая школа, все необходимые материалы переведены, созданы таблицы аналогов наших порохов.
"Есть в законе абзац, который гласит: снаряжение патронов к охотничьему огнестрельному гладкоствольному оружию может производиться владельцем этого оружия для личного использования при наличии разрешения на хранение и ношение охотничьего огнестрельного гладкоствольного оружия. Вот если убрать два слова «гладкоствольное» из этой статьи, то все становится на свои места."
Павел:
– Насчет коммерческой стороны. На самом деле по зарубежной статистике продажи различных аксессуаров и компонентов превосходят продажи самих патронов, и для коммерческих структур это на самом деле выгоднее. Потому что количество приходящего населения повышается. Сначала человек берет готовые патроны, потом комплектующие, потом начинает сравнивать, потом отстреливать. Поэтому, конечно, в обязательном порядке надо продвигать эту тему и с коммерческой точки зрения.
Дмитрий Вачугов:
– Говоря по этой теме, я хотел бы продолжить мысль Алексея. Российский охотник способен выйти и из более тяжелой ситуации, главное, чтобы ему законодательство это позволило. А на сегодняшний день у нас такая ситуация: эти законы об оружии морально устарели. Но интересно, что все люди, которые предлагают поправки в это законодательство, натыкаются на непреодолимую стену. Любая грамотная поправка, которая должна бы облегчить гражданам транспортировку и хранение оружия, по какой-то совершенно непонятной причине упирается в непробиваемую стену какого-то непонятного лобби. Причем это в стране, где большинство убийств происходит на бытовой почве – на кухне, в пьяном виде.
Вайсман:
– По статистике 80% убийств происходит кухонным ножом, а 10% – чугунной сковородой.
Вачугов:
– Хоть мы и представляем охотников среднего и ниже класса, но страдают и более серьезные охотники из группы продвинутых. Возьмем не-огнестрельное оружие – лук или арбалет. Они ведь тоже упираются в невидимую стену. Охота с луком очень интересна, требует высокого мастерства и квалификации – но нельзя. Мы этого понять не можем, хотя я не только охотник из Замкадья, но и начальник охотуправления. Я не могу понять, почему лук или арбалет мы не разрешаем, а огнестрельное 10-зарядное автоматическое оружие разрешено. Казалось бы, решение этой проблемы на поверхности – сделай несколько грамотных изменений в законодательстве, и народ тебе спасибо скажет. А если говорить о браконьерстве, то, как вы знаете, самое страшное браконьерство происходит с помощью петли – нарубил тросика и все. И этот самый «петляк» никогда не испытывает проблем, не ходит на «круглые столы» и тихонечко шкодит в угодьях. Его практически не поймаешь – он всегда скажет: «А это не моя петля». И не докажешь ничего. Поэтому у нас довольно странный перекос: законопослушные охотники постоянно испытывают какие-то проблемы, а незаконопослушные вообще никаких проблем не испытывают. Что касается санкций – тут правильно прозвучала мысль: мы их пока не почувствовали. Основная масса охотников охотится с гладким ружьем. А та масса охотников, которые имеют нарезные стволы – охотники среднего и ниже класса, – пользуются отечественным оружием. Что касается дорогих импортных патронов, там ситуация изменилась – цена на них скакнула уже не по-рыночному, а по-спекулятивному. Но кому надо – покупает этот патрон за любые деньги – ему все равно, тем более что на сезон нужно 5-6 патронов. Получается, что одних еще не коснулось, а других уже не коснется. В общем, определенный повод для оптимизма все-таки есть. Единственно – сейчас необходимо предпринять грамотные шаги в области законодательства, которые позволили бы работать на охотника. Пока для охотника есть все, чтобы удовлетворить свою охотничью страсть.
Кречмар:
– У нас уже прозвучало страшное слово «война», которое обозначает не войну как таковую, процесс, где стреляют и убивают, а ориентированность промышленности на военные заказы. Приглашение на наш «круглый стол» проигнорировали и важнейшие производители оружия, и важнейшие производители боеприпасов. И произошло это по самой простой причине. Все они в нашей стране настроены прежде всего на получение военных заказов. Даже то относительно крупное предприятие, что находится в Москве, – все знают, о ком я говорю – и оно заинтересовано первую очередь в получении военного заказа на их любимые Т-5000, а гражданский рынок для него – мешающий жизни фон. Я обращаюсь к представителю мелкосерийного производителя – компании Lobaev Arms, – стоит ждать охотникам от вас интересных именно на охотничьем рынке моделей?
"У нас уже прозвучало страшное слово «война», которое обозначает не войну как таковую, процесс, где стреляют и убивают, а ориентированность промышленности на военные заказы."
Александр Пивоваров, член правления Федерации практической стрельбы России:
– Наша федерация существует 10 лет, за это время она занималась развитием оружейной культуры, стрелковых объектов, стрельбищной инфраструктуры, совершенствованием законодательства. Сделать удалось многое – 10 лет назад никто не думал, что у нас в обороте появятся короткоствольные пистолеты. На сегодняшний день у нас 62 региона, и количество членов федерации достигло 10 000 человек. Мы делим пальму первенства с Бразилией. Сейчас проводится порядка 200 общероссийских соревнований. В этом году я приглашаю вас на открытие стрельбища в Пущино, где можно будет стрелять до 300 метров. Что касается обсуждаемой темы. Все предыдущие выступающие очень правильно и уместно затронули разные грани этой проблемы. Мы как слепцы из притчи, описывающие слона, – кто-то рассказал про хобот, кто-то про хвост и ногу. Поскольку у каждого видение ограничено образом жизни, у каждого свой взгляд. Но есть в этой ситуации открывающееся окно возможностей. Это то, о чем надо говорить. Безусловно, возникли трудности со снабжением, с функционированием компаний, возникли трудности у конкретных охотников. Но эти сложности при правильном использовании могут стать рычагом для совершенствования оружейной и производственной инфраструктуры и рычагом для изменения правовой базы. Да, закон писался в 1993 году второпях, чтобы его можно было подсунуть под складывающуюся ситуацию. Но процедура принятия нового закона ставит крест на любых попытках. Министры говорят: чтобы изменить закон, потребуется согласование всех ведомств – что на сегодняшний день нереально. Поэтому, если мы хотим вынести позитив из нашей работы, нам надо готовить, как это ни прискорбно, очередную порцию изменений в этот закон. За последние два года он изменялся четыре раза – разнообразные изменения вводились либо в него, либо в нормативные акты, регулирующие оборот, в чем мы тоже участвовали.
Есть еще один игрок на этом поле – крупные оборонные предприятия, которые сейчас вновь объединяются, получив большой оборонный заказ и ожидая, что будут с успехом тратить триллионы рублей, направленные на оборону. Время, когда у них была возможность внести изменения в закон 1993 года, они проспали или были заняты распилом своих активов, поэтому по большому счету опоздали к дележке оружейного пирога. Поэтому ситуация у них вовсе не такая замечательная, как может показаться рядовому пользователю. Она близка к катастрофической, потому что основная проблема – они не могут обеспечить необходимый уровень производства и качества продукции. У них нет достаточного количества опытных кадров, чтобы развернуть производство. Эта ситуация перекрывается тем, что они просто повысили стоимость каждого выпускаемого изделия. Пулемет, который производится с 1976 года, сегодня продается по 170 000 рублей, в то время когда аналогичный карабин – за 20 000 рублей. Но эта ситуация не заставит производителя повернуться лицом к отдельному охотнику или даже к их сообществу. Они не станут говорить о количествах менее 10 миллионов патронов или 10 000 стволов. Мы подходим к возможности ликвидировать этот прорыв путем создания рынка мелких предприятий. Де-факто этот сегмент не то чтобы состоялся, он формируется исподволь – уже есть 2-3 десятка компаний, которые делают тюнинг для карабинов, всевозможные оптические устройства и так далее.
Кречмар:
– А глубокий тюнинг?
Пивоваров:
– Глубокий тюнинг – переделка основных частей оружия, патронов, их логистика и перемещение с производства на производство – перерегулирован законодательством. С точки зрения правозащиты или правобезопасности это совершенно бесполезно. В любых магазинах можно купить пневматический пистолет или массогабаритный макет, который любой слесарь средней руки может переделать в стреляющий образец, способный сделать свои три выстрела. Эта ситуация упущена законодателями и проверяющими инстанциями. Она вышла из-под контроля. Но если говорить про практику, то она настигает законопослушного пользователя и производителя. Надо формировать общественное мнение и предложения относительно оборота основных и неосновных частей оружия.
Влад Лобаев:
– В этой проблеме участвуют люди с разнонаправленными интересами, поэтому, несомненно, должна быть какая-то общая площадка, более эффективная, чем существующая. Но это дело будущего. Что касается самого рынка, неожиданно освободившегося для нас, я бы сказал, что обычно спрос рождает предложение. Но в наших условиях это не совсем так – рынок у нас очень своеобразный, и механизмы его взаимодействия более сложны и менее понятны, чем в нормальных странах. Мы не являемся страной с развитой оружейной культурой. Поэтому эти проблемы связаны с несовершенной законодательной базой и с тем, что отсутствовало стратегическое мышление и подходы к среде продажи оружия и патронов. Люди жили сытой, богатой и веселой жизнью в условиях импортной вольницы, не задумываясь, что когда-нибудь она закончится. Вот сейчас она действительно закончилась. И хорошо, что закончилась. Это хорошо в целом для промышленности. Наш оружейный рынок первым прочувствовал результат санкций. Но стратегические ошибки планирования привели к тому, что мы потеряли минимум 15 лет. Наша компания специализируется на тактическом оружии. Эта ниша была выбрана неспроста – действительно, есть проблема с тирами, и эта проблема привела к тому, что рынок спортивного оружия перестал развиваться. Наиболее близка к спортивной по критериям точности и кучности тактическая винтовка, которая обеспечивает дальность стрельбы. Конечно, это не охотничье оружие, хотя технологически мы готовы были производить и его. Просто мы не видели со стороны оптовых и розничных систем никакого интереса. Проявлять инициативу при наличии вала импорта было бессмысленно. Но если бы какая-то структура в свое время имела стратегическое мышление, предполагала, что когда-нибудь это закончится, и вкладывала относительно небольшие деньги в создание нового охотничьего оружия, то мы бы сейчас здесь и не собирались.
"Если бы какая-то структура в свое время имела стратегическое мышление, предполагала, что когда-нибудь это закончится, и вкладывала относительно небольшие деньги в создание нового охотничьего оружия, то мы бы сейчас здесь и не собирались."
Кречмар:
– Итак, подведем некоторые итоги нашего «круглого стола». Надо сказать, что, с моей точки зрения, он прошел куда более конструктивно, чем мог бы – я все опасался, что мы свалимся здесь в некий коллективный «плач Ярославны». Этого не произошло, прозвучало много реалистичных и осуществимых на практике предложений.
Первая проблема – это общественное объединение, под крышей которого можно лоббировать интересы охотников. К сожалению, мы не можем здесь полагаться на РОРС, который когда-то был одним из самых многочисленных общественных объединений в РСФСР, – сегодня, увы, это группа людей, объединенных преимущественно имущественными интересами, связанными с собственностью здания на Головинке. Будет ли эта объединяющая сила Федерацией практической стрельбы или «Правом на оружие» от Марии Бутиной – покажет время.
Второе – это оценка объемов потребления охотничьего рынка. Как это сделать и с чьей помощью – понятно, и это будет делаться.
Третье – лоббирование реформирования законодательства, после чего процесс импортозамещения начнет развиваться самостоятельно.
Участники «круглого стола» договорились выработать общую резолюцию и создать инициативную группу, к которой могут присоединиться все желающие – с целью модернизирования законодательства и разработки реального механизма импортозамещения охотничьих товаров, попавших под санкции США и ЕС.
В следующих номерах журнал продолжит рассказ об этом процессе.
P.S.
