Журнал
Личная встреча со стальными
- Поделись пулями, – говорит моему напарнику, Андрейсу Вайводсу, суровый капитан Василич.
Катер Василича (по-местному «шаркет») роет носом бугристое стылое море, доставляя нашу охотничью группу в залив Шельтинга.
Из всех охотников (а нас трое) карабин только у меня, у Андрейса и Василича – по двустволке 12-го калибра. Так как основной добычей на побережье Охотского моря является бурый медведь, то все патронташи у ребят туго набиты пулевыми патронами. И, естественно, все патроны выложены на стол перед нактоузом, и каждый придирчиво рассматривает боезапас своего визави. Иногда катер валится на борт, и тогда кто-нибудь подхватывает сыплющиеся со стола гильзы.
Василич снова и снова скептически рассматривает завальцованное дульце, в котором просматривается явно стальная поверхность.
– Ты что, подшипниками стреляешь? – задал Василич вопрос три минуты назад. И за эти три минуты мы услышали историю о замечательных катушечных пулях, пробивающих насквозь кусты, деревья и стоящего за ними зверя.
– А ствол они не порвут? – продолжает допытываться суровый Василич.
– Ща, покажу, – говорит обстоятельный Андрейс, подцепляет кончиком ножа край завальцовки, разрезает гильзу и достает из нее стальную конструкцию, очень похожую на деревянные катушки из-под ниток. В края катушки впрессованы (или залиты?) синие пластмассовые пояски.
– Видишь, они ствола нигде не касаются. Кроме того, они ж – пластик, по стволу скользят, скорость от этого у пули больше, – уже сам домысливает Андрейс. – Это наши пули, их латыш такой придумал и разработал, Дундурс… Может, слышал?
Нет, никто не слышал. Дело происходит в 1992 году…
– Скорость не скорость, а ствол они точно не порвут, – глубокомысленно заключает Василич. – А лупят они на сколько?
– Ну, метров на полсотни, – хмыкает Андрейс. – То есть на полсотни я точно в банку трехлитровую попадаю…
Катер в очередной раз кренится, и полтора десятка патронов валятся за край стола, где их подхватывают замазученные руки мужиков.
Через три часа мы замечаем идущего где-то вполсклона медведя.
– Чалься-чалься-чалься! – бормочет Андрейс с горящими глазами. – Я – первый!
Андрейс – совершенно сумасшедший охотник, но кроме того, и человек незаурядной физической силы, в прошлом – чемпион Латвии по велогонкам. Едва катер утыкается в берег, как он спрыгивает прямо в прибой, который захлестывает его едва ли не по пояс. После этого Василич врубает реверс, и мы медленно отползаем назад, на безопасную глубину.
Судя по всему, Андрейс изрядно вымок, но продолжает бе жать к склону. Мы его понимаем: его задача – уйти с галечника, на котором он виден кому угодно, даже полуслепому мишке, и где его сапоги грохочут на камнях при каждом шаге, буквально заглушая шум прибоя. Добежав до края склона, он съеживается, прячется за какой-то корягой, снимает «болотники» и выливает из них воду.
Медведь в это же время пялится на море – то есть на нас. Он явно понял, что не один и что-то темное и рычащее рядом с ним проделывает какие-то непонятные движения. Но странное явление уже довольно далеко, Василич продолжает отводить катер назад, и зверь постепенно успокаивается, не подозревая, что появление самой серьезной опасности он уже пропустил.
Андрейс продолжает карабкаться вверх по склону и наискось к тому месту, где он последний раз наблюдал зверя, и даже с упреждением. Я показываю ему знаками с палубы, что мишка стоит на месте и пасется, опустив голову. Такая система сигнализации разработана нами давным-давно, поэтому Андрейс смотрит в бинокль на катер так же часто, как и на склон.
Потому что я вижу медведя, а он – нет.
– Дуба он там врезает неслабого, – говорит Василич безо всякого сочувствия. – Весь в мокром, а тут ветер такой…
Да, ветер неслабый, но он – союзник Андрейса, который сейчас очутился в семидесяти метрах от зверя с подветренной стороны. Медведь упоенно копается в склоне, вытаскивая какие-то длинные плети – скорее всего, корни копеечника. Сейчас видно, что это крупный седой самец, с огромной круглой башкой, напоминающей днище ржавой бочки из-под горючего
– Метров семьдесят до него, – шепчет Василич, как будто находится вдвое ближе к медведю, нежели Андрейс. – Пора бы уже его зазырить.
Этого оценить мы сейчас не можем – с борта корабля берег предстает для нас совершенно в ином ракурсе, нежели для человека, который по этому склону ползет. По собственному опыту знаю: иногда пасущегося на таком берегу медведя обнаруживаешь, лишь оказавшись от него в пятнадцати метрах. Но, судя по поведению, Андрейс действительно видит медведя. Он привстает на одно колено и дважды стреляет в него из своего ТОЗ-34.
Зверь сперва валится на бок, затем, тормозя всеми четырьмя лапами, сползает вниз, и только тогда до нас доносятся два резких хлопка.
Андрейс судорожно перезаряжает ружье, сбегает по склону и вертит головой.
Да, медведь тут, но он съехал прямо в середину стланикового куста и ворочается в середине. Я не отнимаю бинокля от глаз, желая броситься прямо туда, к Андрейсу, объяснить, куда скрылся зверь…
Но Андрейс и сам не маленький, он понимает, что подранок – в куртине кедрового стланика, и пытается его оттуда «выковырять». Он то и дело вскидывает ружье, видимо, половчее прилаживаясь стрелять, затем еще раз дуплетится. После этого медведь вываливается из куста и катится вниз, уже безвольной тряпкой, пока не ложится на гальку.
Только тут Василич начинает снова подворачивать к берегу.
– Прилив, – глубокомысленно замечает он. – У нас полтора часа его из пиджака вытряхнуть. Снять шкуру то есть.
Огромный, отливающий серебром зверь распластался на гальке. Неугомонный Андрейс уже освежевал три лапы и машет руками, призывая нас присоединиться к процессу. Я рассматриваю пулевые ранения на туше зверя. Первых два выстрела легли по плечевому поясу, сломав лопаточную кость и пройдя наружу.
– Метров с шестидесяти стрелял, – говорит Андрейс. – Весь дуплет в ладонь вложился. Второй раз – через кусты. Прямо сквозь стланичину.
– Добрые пули, – кивает придирчивый Василич, – всю кровь внутри оставляют, кости крушат как кувалдой…
Повторю, дело происходило в 1992 году. И вот, 21 год спустя мне повезло встретиться с конструктором этих пуль, Айварсом Дундурсом, на выставке IWA в славном городе Нюрнберге. Сидим мы с ним, вспоминаем охотничье прошлое, а на экране мелькают кадры охот с применением стальных пуль… И неожиданно я вижу кадры с Василичем и Андрейсом, снятые на простенькую видеокамеру в ту самую, ну очень далекую охоту…
