Сайгак: есть ли перспективы охотничьего использования?
В конце плейстоцена бо́льшую часть современной территории нашей страны занимала специфическая экосистема, которую сейчас принято называть тундростепью (или мамонтовой степью). Это были огромные открытые пространства с холодным и сухим климатом, обильно покрытые травянистыми растениями. Обитавшая на них фауна, флагманом которой стал шерстистый мамонт, включала в себя большое количество крупных и средних млекопитающих.
Когда изменения климата привели к исчезновению этой экосистемы, часть фоновых для неё видов животных сумела приспособиться к новым реалиям и занять соответствующие экологические ниши. Некоторые из них смогли просуществовать и до наших дней. Из охотничьих ресурсов России самый характерный «мамонтовый» вид – это, конечно, дикий северный олень, который обжился в тундрах, приспособившись к существованию в основном в северных районах бывшей тундростепи. Но довольно похожая ситуация сложилась и с другим животным – сайгаком, который сумел свой «тундростепной бэкграунд» перенести на юг, заняв сухие полупустынные пространства степей Евразии[1]. По этим причинам сайгака нередко называют «живым ископаемым».
Когда-то «степная антилопа» заселяла пространства от Западной Европы до современной Канады. Единый ареал этого животного перестал существовать примерно 10 тысяч лет назад вслед за исчезновением той самой тундростепной экосистемы. При этом в сухих степях и полупустынях сайгак оставался обычным ещё долгие тысячелетия. Есть все шансы на то, что такое положение вещей может сохраниться и в будущем. Вообще, для сайгака сильные периодические колебания численности – дело обычное, что напрямую следует из его экологии. Основную роль в этом долгие века играли естественные процессы – в первую очередь неблагоприятные погодные явления (многоснежные зимы, джуты, засухи).
Итак, в историческое время сайгак был обычным обитателем евразийских степей, проникая довольно далеко на запад. Существуют описания масштабных облавных охот на «степных антилоп», проводимых кочевым населением в южнорусских степях, например в окрестностях г. Тана (в районе современного г. Азова Ростовской области). В Позднем Средневековье западная граница ареала сайгака ещё достигала р. Южный Буг. К началу XIX века, видимо, все сайгаки, живущие западнее Дона, были истреблены, а примерно со второй половины столетия сильно ухудшается ситуация с этими животными и в прикаспийском регионе. К началу XX века сайгак стал редким видом везде, где он ещё оставался. Пессимистичные оценки численности его мировой популяции в 1920-х годах давали цифры всего в 1–2 тысячи особей. Однако всего за пару десятилетий ситуация коренным образом поменялась. В СССР были приняты серьёзные меры по охране и изучению сайгака, установлен запрет охоты, стали регулярно проводиться авиаучёты численности. К 1958 году только популяция Северо-Западного Прикаспия достигла отметки в 800 тысяч (!) особей. Впоследствии её численность сильно колебалась, но уже никогда не достигала таких цифр. Объёмы ежегодного легального и нелегального изъятия из естественной среды составляли десятки и даже сотни тысяч особей. В последующие десятилетия ситуация была динамична, активный промысел сменялся периодами запрета охоты. Начало катастрофического падения численности сайгака пришлось на конец 1990-х годов. В итоге с шестизначных цифр к началу – середине 2010-х популяция Северо-Западного Прикаспия сократилась до пугающих отметок всего в 3–5 тысяч особей. Сейчас ситуация несколько улучшилась, но, тем не менее, по состоянию на 2022 год вся эта популяция не превышала 20 тысяч особей.
Сейчас сайгаки Северо-Западного Прикаспия довольно компактно (по сайгачьим меркам) проживают всего в двух субъектах Российской Федерации, преимущественно на территории двух специализированных особо охраняемых природных территорий – заказника «Степной» (Астраханская область) и заповедника «Чёрные земли» (Республика Калмыкия). Кроме этого, на территорию России (в основном в Волгоградскую, Оренбургскую и Саратовскую области) периодически заходят сайгаки из Казахстана. Иногда эти миграции бывают довольно многочисленными, например в 2020 году, по некоторым оценкам, российско-казахстанскую границу пересекло свыше 100 тысяч этих животных. Есть некоторые данные и том, что какая-то часть этих животных может оставаться у нас круглогодично. Причины нынешнего плачевного состояния российской популяции сайгака, конечно, комплексны. Это и браконьерство (в первую очередь ориентированное на добычу рогов), и косвенный вред от деятельности человека (активное сельское хозяйство, увеличение плотности сети линейных объектов, беспокойство), и «естественные» причины, к которым относятся климатические и эпизоотические факторы. Советская система управления охотой с управлением популяциями «степных антилоп» более или менее справлялась, как за счёт организации промысла, так и за счёт охраны. Кстати, с охраной сайгаков связана известная история Улдиса Кнакиса – начальника специализированного отдела в госохотинспекции Калмыцкой АССР, трагически погибшего от выстрела браконьеров в 1970 году во время ночного рейда. Его именем впоследствии была названа студенческая дружина по охране природы охотфака Иркутского сельхозинститута, где Улдис Кнакис получал охотоведческое образование.
В 2021 году Минприроды России утвердило «Стратегию сохранения сайгака в Российской Федерации». При этом задачи, поставленные в ней, весьма скромны. Например, как результат «Стратегии…», реализация которой предполагается аж до 2030 года, указывается достижение популяцией Северо-Западного Прикаспия численности «не менее 11 600 особей». Это при том, что, по опубликованной в СМИ информации, уже в 2022 году только на территории Астраханской области по результатам учётов численность сайгаков достигла 12 тысяч особей. Хотя отечественным «Законом об охоте…» сайгак отнесён к охотничьим ресурсам, а в Красную книгу Российской Федерации он был включён только в 2020 году, фактически легальной промысловой и спортивно-любительской охоты на него здесь не ведётся уже более 20 лет (технически ограничения реализовывались в основном региональными нормативными актами).
А как обстоят дела с этим вопросом в Казахстане? В этой стране обитают 3 отдельные популяции сайгака: Бетпакдалинская, Устюртская и Волго-Уральская. Общая их численность менее чем за 20 лет выросла в 25 раз и превысила в прошлом году значение в 1,3 миллиона особей. И это несмотря на резонансный падёж 2015 года, когда погибло около 150 тысяч животных – чуть ли не половина тогдашней мировой популяции. А самый заметный рост продемонстрировала Волго-Уральская популяция, которая за 10 лет выросла вообще в 40 (!) раз. Естественно, такая численность этого животного не может не создавать проблемы для народного хозяйства, в связи с чем на протяжении 2022 года активно обсуждался вопрос открытия охоты на «степную антилопу» и её возможные конкретные параметры. Правда, как это часто бывает в современном мире, рациональные подходы к решению вопроса подвергались активным атакам со стороны общественности. В итоге и на протяжении всего 2022 года, и на момент написания этого материала официального решения об открытии полноценной охоты на сайгака в Казахстане так и не было принято. Некоторое количество животных (менее 2 тысяч) запланировано к добыче в рамках научного мониторинга, но понятно, что на состояние популяций эти цифры повлиять никак не смогут. По мнению специалистов, причиной такой резкой критической реакции со стороны общественности в первую очередь стало то, что на протяжении многих лет в рамках «сайгачьего дискурса» транслируемая повестка преимущественно была сосредоточена на вопросах создания ООПТ, борьбе с браконьерством и прочих подобных мерах. При этом возможность грамотного охотничьего использования сайгака как одного из важнейших инструментов его сохранения широко не обсуждалась.
Грамотная эксплуатация такого вида, как сайгак, должна опираться на очень тонкую настройку. С одной стороны, этот вид может быстро восстанавливать свою численность при благоприятных условиях. С другой – численность может так же быстро падать в результате действия неблагоприятных факторов. Поэтому для адекватного регулирования возможной охотничьей нагрузки на сайгака надо не только очень хорошо знать текущее состояние популяции (численность, половозрастной состав и т. д.) и прогнозы воздействия на неё различных факторов, но и иметь возможность вносить оперативные корректировки в «режим» использования.
Автор текста и фото Михаил Сидоров
[1] Впрочем, среди учёных существует и точка зрения, что уже в плейстоцене могла существовать таксономическая единица (вид или подвид) «южных» сайгаков, адаптированных для жизни в жарком полупустынном климате.
