Охота во всем мире и на протяжении всей истории всегда рассматривалась как весьма статусное занятие, позволяющее добиваться значительного положения в обществе. Истоки этого отношения идут от первобытных охотников и собирателей, когда лучший охотник совершенно справедливо считался и лучшим кормильцем племени.  " /> Охота, власть, общество - №6 (33) 2015. Русский Охотничий Журнал
Журнал

Охота, власть, общество

Охота во всем мире и на протяжении всей истории всегда рассматривалась как весьма статусное занятие, позволяющее добиваться значительного положения в обществе. Истоки этого отношения идут от первобытных охотников и собирателей, когда лучший охотник совершенно справедливо считался и лучшим кормильцем племени. 

Охота, власть, общество

Статусным занятием охота была и в феодальной Европе. И среди кочевых восточных племен, и у первопоселенцев Дикого Запада. Это отношение во многом проецируется на сегодняшнюю охоту, которая значительным большинством населения воспринимается как престижное развлечение состоятельных слоев общества.

На самом деле это далеко не так – и в европейской части современной России есть значительная прослойка сельского населения, для которой продукция охоты составляет основную часть рациона и дает большую экономию семейного бюджета.

Охотники составляют значительную и при этом до какой-то степени организованную (до какой именно степени – мы еще поговорим) часть электората, кроме того, охотники составляют довольно заметную часть мужской элиты современного общества.

Всего вышеперечисленного достаточно для того, чтобы между охотниками, обществом и властью возникли довольно специфические отношения.

Охота и власть

Любая власть в России (да и в любом другом государстве земного шара) будет вынуждена так или иначе заниматься вопросами охоты, потому что от отношения к ней в большой степени зависит сохранение дикой природы и способы ее трансформирования. Неуправляемая охота ведет к резкому сокращению численности всего живого (кстати, не обязательно к полному истреблению – часто охотники после нанесения определенного ущерба фауне находят пути регулирования своей деятельности, но это обычно происходит уже после того, как животному миру нанесен непоправимый ущерб). Полное запрещение охоты тоже приводит к тому, что дикая природа сохраняется только на совсем небольших островках заповедников и национальных парков – замечательным примером этому является современная Индия. Самые лучшие показатели в сохранении дикой природы имеют именно государства с очень высокоразвитым охотничьим хозяйством – и это одна из главных причин, почему власти любой страны вынуждены этим заниматься.

Кроме того, охотники являются электоратом, поэтому и их мнение требуется учитывать при формировании избирательных программ и тем более – при проведении их в жизнь.

Так что власть никогда не бросит охотников на произвол судьбы, как бы она этого даже и ни хотела.

Это хорошая новость.

Плохая же новость в том, что экономическая ценность охоты в нынешнем индустриальном мире очень невелика. И если электоральный вес охоты с точки зрения власти имеет некоторое значение, административный ресурс (большая часть мужиков – охотники, большая часть начальников – мужики) довольно внушителен, статусность принадлежности к охотничьему сообществу велика, природоохранное значение огромно – то экономическая составляющая стремится к нулю.

Одной из самых неприятных особенностей сегодняшней власти является демонстрационное дистанцирование от населения по принципу «нам все можно». Как правило, здесь приводят как пример вертолетные охоты, в частности приснопамятную вертолетную охоту на Алтае, но я не удержусь и расскажу чудесную историю, которую мне когда-то поведал главный редактор этого журнала.

Как-то он повстречал депутата думы одного из дальневосточных краев. И этот депутат, кривясь и давясь, мрачно сказал, что, вот, придется на днях опять ехать на охоту в заповедник. Редактор удивился (помня, что в заповедниках охота категорически запрещена) и спросил – а что тогда мешает ему ехать на охоту не в заповедник?

– Да что обо мне люди скажут, – мрачно произнес депутат, – если я в заповеднике охотиться не буду?

То есть охота в заповеднике рассматривалась этим человеком (и, похоже, значительной частью его избирателей) как обязательный атрибут всемогущества.

К слову сказать, директор того заповедника уловил эту тенденцию и сделал гениальный шаг. Охотбаза для ВИП-клиентов у него находилась не в самом заповеднике, а в охранной зоне с достаточно гибким режимом охраны, предусматривавшим в том числе и охоту. И база находилась именно в этой охранной зоне.

Но!

На стене базы висела карта, где база была изображена не там, где она находилась, а в самом центре заповедной территории! И утомленные тяжелыми делами государственные мужи смотрели на нее и глубокомысленно кивали головами, понимая соответствие уровня отдыха их реальному общественному статусу.

Но даже этот пример показывает значение охоты в иерархии статусности властной элиты – все-таки люди охотиться ездили, а не в консерваторию музыку слушать ходили!

Охота и охотничья власть

Охотничья власть выполняет три функции. Она охраняет ресурс, пишет правила его использования и следит за выполнением этих правил.

Здесь сразу начинаются противоречия.

В охотничьем сообществе принято рассуждать о лютых драконовских законах, которые этой властью навязываются.

Я уж не буду сравнивать существующее охотничье законодательство, скажем, с итальянским.

Я просто хочу рассмотреть тенденцию во временной проекции.

Современное охотничье мировоззрение в России сформировалось под влиянием традиций (язык не поворачивается назвать их культурой), сложившихся в 30-е – 70-е годы XX века, когда охота была средством выживания для миллионов людей в СССР. Именно отсюда в значительной степени растут корни правового охотничьего нигилизма (хотя правовой нигилизм свойственен постсоциалистическим обществам вообще). На самом деле – какие же могут быть законы и даже писаные и неписаные правила, когда ты просто добываешь пищу, чтобы не голодала семья!

Один из современных конфликтов власти и охотников базируется именно на этом нигилизме. При этом совершенно объективно на разрушение консенсуса работают люди, требующие отменить существующее законодательство и за два месяца придумать новое – по финскому, американскому или греческому образцу. Власть совершенно справедливо отвечает им: а вы пока научитесь соблюдать хотя бы нынешнее законодательство, тем временем умные люди придумают что-то более совершенное.

И на сегодняшний день она совершенно права.

То, что нынешние охотники называют жесткой зарегулированностью и тотальными запретительными мерами, является на самом деле регламентацией деятельности, направленной в том числе и на пользу самих охотников, и уж во всяком случае на увеличение численности дичи.

Как говорил еще Пушкин, правительство у нас – единственный европеец в России. К сожалению, это в значительной степени выразилось в охотничьих законодательных актах, рассчитанных практически только на 1/5 территории страны, на которой проживает 80% ее населения. То есть на территории вокруг мегаполисов, с очень развитым охотничьим хозяйством и весьма состоятельными охотпользователями. Выполнение же этих норм на остальной территории страны (а это, на минуточку, больше, чем территория ЛЮБОЙ ДРУГОЙ СТРАНЫ МИРА – то, что останется от России, отрежь от нее самый многонаселенный кусок), мягко говоря, сомнительно.

Этот диссонанс между защитой интересов европейских состоятельных охотников и положением сельского и таежного населения, во многом продолжающего «жить с охоты», имеется и будет только расти. Потому что законотворческая власть – она все-таки в Москве, а охотник – в Туре или вовсе в Бахте.

Возрождение института общественных инспекторов – которое всячески ставит себе в заслугу нынешняя охотничья власть, достижение, с моей точки зрения, спорное. На самом деле это может означать просто появление еще одной прослойки облеченных сомнительными полномочиями людей, стоящих на страже интересов состоятельных охотников. Во-первых, практика найма состоятельными людьми ЧОПов для охраны своих угодий восходит к середине девяностых годов; во-вторых, прав, подобных тем, которые имели общественные охотинспектора в СССР, нынешние не имеют. Не проще ли тогда дать право на взаимную проверку документов и на составление акта о несоответствии правилам охоты всем охотникам, как это практикуется во многих странах? Я уверен, что боязнь взаимного доносительства сработает как доктрина ядерного сдерживания – все находящиеся в угодьях охотники станут предельно осторожны, и это сбережет больше дичи, чем любое удвоение-утроение числа охотинспекторов.

Охота и общество

При всем том охотники – наиболее сплоченная и организованная часть общества, заинтересованная в сохранении нашей природы. Они объединены общими интересами, испытывают постоянное давление – со стороны «зеленых», со стороны стремящихся запретить оружие организаций, со стороны антипатриотических сил. У охотничьих организаций, несмотря на их слабость и разрозненность, есть опыт совместного (и, заметим, успешного) противостояния реальному общественному давлению. Пусть охотники и не являются настоящим гражданским обществом, но они – неплохая заготовка для него.

И возможности для диалога с властью у охотников имеются. Следует помнить, что охотником является наш премьер-министр. Подавляющее большинство нашего руководства – мужчины, а мужчины, в подавляющем же большинстве, – охотники. Так что именно охотникам совсем недалеко и до организованных лоббистских организаций по традиционному западному образцу.

Более того, надо помнить, что у охотников есть сильные союзники.

Это все, кто заинтересован в сохранении дикой природы в нашей стране. Сегодня природоохранное движение (я не буду называть его «зеленым», оно, скорее, цвета хаки) полностью базируется на деятельности нескольких международных организаций с внешним финансированием. Убери их сегодня из России – и оно растает, «как с белых яблонь дым».

И люди, которые являются экологами не по названию, а по убеждению, обязательно объединятся с охотниками.

Одно ж дело делаем.


Текст: Николай Кара-Мурза 

Фото: Алексей Гнедовский, Василий Запенин, Михаил Кречмар 



Вернуться к списку


Оставить комментарий

Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений

Подписка

Подписку можно оформить с любого месяца в течение года.

Оформить подписку

 
№7 (22) Июль 2014 №6 (69) 2018 №12, Декабрь. 2012 №8 (107) 2021 №11 (38) 2015 № 1 (88) 2020