Медведица увела?
И тогда на несколько секунд мне становится страшно. Как и тогда – 26 лет назад. Интересно – после нахлынувших вдруг воспоминаний сиюминутные неприятности бледнеют, а решать их становится легче…
Но давайте обо всем по порядку. Время, когда это случилось, обозначено. Теперь о месте. Его не очень легко обнаружить на карте, но попробуйте. Первым делом найдите «из космоса» точку, где в Волгу (Горьковское водохранилище) впадает замечательная река Унжа. Замечательна она хотя бы тем, что разделяет две разные природные страны. По правому берегу раскинулся край полей и холмов, поросших ельниками, в то время как левобережье – ровное царство песка, мха, сосен и ягодников. В самом устье реки, на ее левом берегу, можно найти два поселка с романтичными названиями – Дорогиня и Любимовка. От них в сторону Юрово идет грунтовка, рядом с которой следует поискать деревеньку Побоишня и одноименный ручей, впадающий здесь в Черный Лух. Если вы мысленно подниметесь вверх по течению ручья километров на девять, то окажетесь как раз там, где все произошло.
В те годы местные егеря отдавали нам летом одну из своих зимних избушек. Отдавали просто так, без намека на существование товарно-денежных отношений. В конце августа мы заезжали туда целыми семьями, иногда до 12 человек сразу. Все мы были владельцами кокер-спаниелей и охотились исключительно на птицу. Несколько черно-белых фотографий, передающих атмосферу той поры и лица героев этой истории, сделаны именно там, на Побойке.
В тот год я поехал за Унжу с сыном. В один из дней мы вышли с ним в лес не слишком рано и пошли не самым тяжелым маршрутом. Уже тогда многие городские жители, читавшие книги об охоте, знали про «эффект опушки». Те же из нас, кто не читал книг, руководствовались авторитетом егеря Валеры: «По лесным-то дорогам и по просекам дичи всегда больше встретите». Так оно и получалось…
Этим утром мы шли по песчаной дороге, слабо извивающейся между лесом и обширным горелым болотом. Каждый год на дороге нам встречались медвежьи следы. То молодой зверь пройдет, то крупный одиночка, а то и медведица с медвежатами. Все мы к появлению следов привыкли и вспоминали о них, свежих, только у вечернего костра.
Как только мы отошли от избушки, стало ясно – ночью по дороге прошли медведи. Рядом с крупным следом на сыром после ночного дождя песке были отчетливо видны отпечатки небольших лап. Мы с Сережей попытались определить, сколько же было медвежат, и, немного поиграв в следопытов, двинулись дальше – искать своих птиц.
Так вот же они, птицы! Изучая медвежьи следы, мы совсем забыли про собаку. А она ушла вперед и подняла тетеревиный выводок. Далековато для выстрела… Но я надеялся найти необстрелянных птиц там, куда они перелетели. Сказав сыну: «Подожди-ка меня здесь», и подняв голенища забродников, я отправился за спаниелем. Ходить по гари опасно – легко можно провалиться в замаскированную яркой травкой яму от выгоревшего торфа. Сделав с собакой совсем небольшой кружок и не найдя тетеревов, я вернулся к месту, где меня ждал сын.
Конечно, это было то самое место. Только меня никто не ждал… Мой ребенок исчез… Умный и послушный мальчик пропал... Я не мог заблудиться. Все ориентиры были на своих местах: вот дорога, вот десяток крупных сосен, уцелевших во время пожара, вот наши следы. Какое-то время я пребывал в полной растерянности – 5 минут назад у меня был сын, а сейчас его нет. Что произошло? Сережа решил со мной поиграть и спрятался? Отпадает – он понимает уместность тех или иных шуток. Испугался какого-то вышедшего зверя? Он бы кричал, и я бы его услышал. К тому же наша «животная половина» подсказала бы ему верный способ спасения – забраться на дерево.
Что-то сжалось в области солнечного сплетения, а в голове застучало: тик-так, тик-так…Время идет, а ребенок не откликается. Самое простое решение: искать в болоте, откуда я только что вышел – вдруг он пошел за мной и провалился… Даю один круг своим же следом, другой. Зову! Кричу так громко, как могу… Неправильное решение, а время идет…
Следующая мысль – вдруг мой мальчик пошел в лагерь? Бегу назад, по дороге к избушке. Но на песке нет обратных следов… Может быть, он пошел вперед? Тоже нет! Я все время кричу. Кричу и стреляю… Тик-так, тик-так…
Мысль вернуться в избушку и позвать на помощь отброшена – это потеря как минимум 40 минут. Нужно искать самому и делать все как можно быстрее. Все очень плохо – произошло или может произойти что-то ужасное!
Я в очередной раз огляделся. Вокруг меня расстилалось 360 градусов двухмерного пространства, разделенного пополам песчаной дорогой: справа зарастающая гарь, слева лес с густым можжевеловым подростом. Стоп! Слева на дорогу здесь должна выходить старая лежневка. А вот и она – почерневшие от времени бревна, сцепленные плотницкими скобами, служили полвека назад дорогой через болота. По ней лес, поваленный заключенными, везли в сторону большой реки.
Изучив следы еще раз, я понял, что сын ушел в лес – в ту его часть, которая с одной стороны ограничивалась дорогой, а с другой – лежневкой. С бесконечных 360 градусов пространства зона поиска уменьшалась в четыре раза, и это давало мне шанс.
...Не знаю, сколько времени я искал сына. Полупешком-полубегом. От лежневки до песчаной дороги и назад. Каждый раз, дойдя до бревен, я пробегал по ним метров тридцать и шел направо, к дороге. Выйдя на дорогу, сначала совершал пробежку назад, до того места, откуда входил в лес предыдущий раз. Нужно было проверить – не появились ли на песке детские следы. Затем, развернувшись, бежал вперед, на 40 метров дальше места, где вышел, и шел налево – к лежневке. Дойдя до нее, залезал на скользкие бревна – и все повторялось…
Помогало солнце – благодаря ему я не мог потерять правильное направление. Где-то внутри меня включился автоматический механизм поиска: то ли извлеченный из «звериного прошлого», то ли подсказанный рассудком. Я продолжал безостановочно обыскивать лес расширяющимся челноком и продолжал кричать, если можно было назвать криком то, что исходило из разодранного и пересохшего горла…
…Наконец я нашел того, кого потерял. Он сидел на пне и был совершенно спокоен. Его немного удивил мой внешний вид и хриплый, «не папин» голос. Вот что рассказал мне Сережа, отвечая на главный вопрос – что произошло и почему он здесь?
Минуты через три, как я ушел за тетеревами, со стороны леса раздался короткий свист. Иногда в лесу мы общались тихими посвистываниями – сын подумал, что я вышел из болота, зову его, и он… пошел к папе. По мере того, как ребенок подходил, папин свист отдалялся. Сын опять и опять шел на звуки, но их источник ускользал от него. Так было много раз. Даже слыша стрельбу, мой мальчик считал, что это охотится кто-то из нашей компании, и продолжал следовать «за мной». Через какое-то время он все-таки остановился и попытался обдумать ситуацию. Свист с определенной периодичностью продолжался, смещаясь то вправо, то влево. Услышав мои крики, сын не пошел на них, а остался на месте, не понимая, на голос или на свист ему идти, и откликнулся, только когда отец оказался совсем рядом.
Я сел на тот же пенек отдышаться, мы обнялись, и через несколько минут… за кустами можжевельника раздался однократный свист. Всего через полминуты он повторился правее, а потом в том же месте, где и первый раз. Источник звука находился где-то внизу. Сила и тембр «посвистов» были схожими, но не одинаковыми – каждый раз они чуть-чуть, но менялись. Я уверен, что знаю все лесные звуки, этот же свист был мне незнаком. В какой-то момент, впервые с того момента, как исчез ребенок, я обратил внимание на собаку. Во время поисков она все время бежала рядом. Сейчас ей было явно некомфортно: втягивая носом воздух, псина тревожно вглядывалась в сторону, откуда исходил свист. Насчитав при себе только три патрона, я стрельнул разок в воздух, и мы с сыном потихоньку пошли в сторону избушки. Признаюсь, было жутковато – несколько раз я оглядывался и двустволку, заряженную семеркой, нес в руке.
В лагере никого не было – женщины ушли за ягодами, которых в том году было очень много, а охотники еще не возвращались. Уложив ребенка отдохнуть и выпив спирта, я рыдал минут двадцать. Со слезами ушло напряжение, и пришел сон, который длился ровно сутки…
Кто же мог издавать в лесу свист, который Сережа принял за мои «позывки» и который слышал я сам? Ни в черта, ни в пришельцев, ни в леших я не верю. Значит, где-то рядом с нами находилось живое существо, способное свистеть: любознательное, не боящееся присутствия человека и в то же время достаточно осторожное, чтобы не попадаться на глаза. Животное, вызывающее инстинктивную тревогу у привычной к этому лесу охотничьей собаки. Зверь, умеющий тихо передвигаться и, раз я смог в итоге обнять сына, не агрессивный к человеку. Хотя как знать… Возможно, животных за кустами было несколько и свист был средством «общения» между ними.
Думаю, это был медведь. Скорее, медведица, которая подзывала к себе отбегавших от нее любопытных потомков.
О том, что медведи издают звуки, похожие на свист, писал Н.А. Байков. Есть сведения, что такая звуковая коммуникация наблюдается, когда в семье кроме медведицы и первогодков присутствует пестун. В Интернете размещено несколько статей, в одной из которых сказано буквально следующее: «…можно услышать, как медведи свистят: идущая вдоль опушки медведица с медвежонком перекликаются негромким свистом, напоминающим звук плохого металлического манка на рябчика. Медведь, жирующий на поле, предупреждает другого медведя громким грубым свистом, примерно так, как свистят мальчишки, засунув два пальца в рот. Впрочем, возможно, что у медвежьего свиста совсем иное назначение».
Сравнительно недавно тема о свистящих медведях обсуждалась на портале Guns.ru – «Мишка свистнул». Похожую тему «Медвежий свист» можно найти в архивах Питерхант.ру. Если она вас заинтересовала, обязательно прочтите там ее «Предысторию». Набрав в поисковике «На Севере мишка свистнул», можно ознакомиться с интересными наблюдениями разных людей, сделанными в Архангельской области. Финские зоологи в составленной ими инструкции о правильном поведении в лесу, где обитают хищники, пишут: «В природных условиях вы можете услышать свист медведя. Этот звук образуется, когда медведь втягивает воздух в ноздри, обследуя окружающую местность». (www.petohanke.fi).
Свою историю я впервые рассказал на интернет-форуме «Хантклаб» в 2003 году. Рассказал, неожиданно вспомнив о ней в процессе обсуждения какого-то очередного «вечного вопроса». Сначала удивившись, как можно на целых пять лет забыть о таком случае, потом я все понял. Есть такое понятие – «защитная амнезия». Думаю, и вы поймете: забвение всего, что произошло, а главное, представления того, что могло произойти с моим ребенком, которое и стало для меня охранительной реакцией – формой психологической защиты.
В этом месте повествования можно было бы поставить жирную точку, добавив еще несколько строк о том, каким я оказался «умным и красивым», найдя собственного сына. На самом же деле я проявил себя полным идиотом, оставив Сережу на несколько минут в серьезном лесу. Какой бы ни была наша главная страсть, взяв с собой ребенка, мы должны понимать, что вышли в лес дать урок, а не охотиться…
a:2:{s:4:"TEXT";s:86:"
