Охота: будущее!
2 сентября на выставке «Охота и рыболовство на Руси» по инициативе Росохотрыболовсоюза проходил круглый стол под общим названием «Охота: будущее!», посвящённый положительному образу охотника в России. Одним из ведущих круглого стола был главный редактор «Русского охотничьего журнала» Михаил Кречмар.
Михаил Кречмар, «Русский охотничий журнал»: Этот круглый стол мы собрали по инициативе Росохотрыболовсоюза. Я очень рад, что мы, в конце концов, приступаем к обсуждению этой очень серьёзной проблемы. А проблема такая. Охотник на сегодняшний день в большинстве случаев ассоциируется с отрицательным персонажем, и почему так произошло, я сейчас попробую сформулировать. Отрицательное отношение к охотнику мы чаще всего связываем с зелёным движением и лозунгом «Кругом все враги». На самом деле это не совсем так. Ситуация значительно сложнее.
Основное отрицательное отношение к охоте порождает не зелёное движение, а урбанистический мир. Сейчас большинство населения живёт в городах и воспринимает мир через экран телевизора, искусственно сформированные ландшафты и виртуальный мир. Всё это происходит на фоне ослабления естественно-исторического образования в целом. Это давление идёт не только на российских охотников, оно идёт на охотников во всем мире.
При этом некоторые проблемы порождает само российское охотничье сообщество. Охота ассоциируется с пьянкой, гульбищем, браконьерством, и, сказать начистоту, эти претензии нельзя назвать необоснованными. Что делать, я предлагаю обсудить за этим столом. И первым приглашаю высказаться Алексея Михайловича Блюма – человека, который видел и помнит всё.
Алексей Блюм, журнал «Охота и охотничье хозяйство»: В жизни так сложилось, что мне пришлось общаться с разными охотниками. И действительно, среди охотников-любителей очень много людей, которые относятся к охоте как к какому-то развлечению, что ли. Однако больше я общаюсь с промысловыми охотниками. Они, как ни странно, ещё существуют. Охотники-промысловики проводят очень много времени в тайге, это их заработок, их образ жизни. Недавно общались с профессором, доктором наук Марком Николаевичем Смирновым как раз на тему промысловой охоты. Пришли к выводу, что у нас сейчас огромные территории в Сибири остались практически без надзора.
Как мы должны воспитывать нового охотника, какими средствами? Ведь у нас совершенно исчезли секции юных охотников, нет ничего, что могло бы привлечь молодого охотника, нет охотничьего минимума. Кроме того, бешеные цены на путёвки…
Михаил Кречмар: Здесь присутствует представитель депутата Государственной Думы господин Кузенков. Давайте передадим слово ему. Сформулирую вопрос ещё раз. Как нам поменять отношение широкой общественности к охотникам?
Валерий Кузенков, помощник депутата Государственной Думы от партии «Единая Россия» Николая Валуева: В России 146 млн человек. Охотников – 3 млн. Членов их семей – ещё 3 млн. Итого 140 млн считают нас трупоедами. И поменять отношение этих людей могут только сами охотники. Но сегодня это им не нужно. Те, кому это надо, – исключение из правил. Основную массу всё устраивает. Они прекрасно охотятся без всяких государственных структур. Они добывают столько животных, сколько считают нужным. Я езжу по регионам и знаю, что на район даётся 4 лицензии на медведя. И, вы думаете, люди стреляют 4 медведя? Они стреляют 40 медведей на эти лицензии, потому что они сеют поля, потому что это их поля, потому что никакого сельского хозяйства в Вологодской области, в Кировской области уже давно не существует. Медведя они лупят столько, сколько им надо. Потому что медведь гоняет кабанов, медведь ест лося, медведь нападает на человека. Им не нужна консолидация, они живут нормальной жизнью и охотятся так, как считают нужным. Когда люди поймут, что им надо что-то менять, тогда они будут менять. Но сейчас их не заставит ни Государственная Дума, ни журналы. Мы должны объяснять людям, что это неправильно. И мы занимаемся этим постоянно. Но, с другой стороны, чтобы люди нам поверили, мы должны сначала изменить себя – руководителей государственных и общественных структур. Может быть, пройдёт 200 лет. Но на нашем с вами веку каких-то изменений в лучшую сторону, думаю, не произойдёт.
Михаил Кречмар: Напротив Валерия Кузенкова сидит Сергей Побываев, который достаточно хорошо знает, что собой представляет охота как отрасль в странах золотого миллиарда.
Сергей Побываев, ведущий научный сотрудник Финансового университета при Правительстве РФ, к. э. н.: Если говорить о проблеме изменения имиджа охотника и охоты, то следует отметить такие моменты. Сегодняшняя ситуация, охлаждение отношений с развитым миром, даёт следующие поля пропаганды. Нынешнее руководство придерживается идеологии неоконсерватизма и патриотизма. В эту пропагандистскую нишу можно смело внести охоту. Потому что, по крайней мере, к этому есть исторические основания: охота связана с ландшафтом и с образом жизни. Если говорить о культурных ценностях, то вся русская литература представлена охотниками. Это блок идеологический. Есть и другие направления. Это экономический аспект. Дело в том, что экономическая ситуация будет ухудшаться, а охота представляет большой потенциал с точки зрения экономики. Это осознавал ещё в 20-х годах Теодор Рузвельт, который сам был и охотником, и охотничьим писателем. Усилиями в том числе Рузвельта и его последователей оборот индустрии охоты, рыбалки и экологического туризма США сейчас по отчётам 2011 года составляет 145 млрд долл. Нефтяные доходы Российской Федерации составили в 2011 году 171 млрд. Когда руководство поймёт, что сырьё не даёт достаточно денег, а развитие промышленности невозможно без больших инвестиций и без кадрового оснащения, которых нет, то тогда можем заняться простыми производственными областями, такими как охота и охотничье хозяйство.
Следующий блок – экологический, экологического движения. Не все зелёные организации, только WWF, возможно, допускают сотрудничество с охотниками.
Однако чтобы что-то пропагандировать или пиарить, надо знать, что именно пропагандировать. Надо избавляться от браконьерства, от ненужных традиций. Как PR-кампания в защиту имиджа охоты и охотника будет организована, это отдельный разговор.
Михаил Кречмар: Мы старались собрать здесь представителей разных организаций. Рядом с вами как раз сейчас сидит представитель WWF Валерий Шмунк. Я думаю, что ему есть что сказать.
Валерий Шмунк, Всемирный Фонд Дикой природы (WWF): По поводу неоконсерватизма и охоты попробую сказать. С одной стороны, политическое руководство заявляет «а-ля Николай Первый». Всё это есть, но всё это сомнительно. У нас, например, в Кавказском регионе решили эту тему задействовать – великокняжеская охота. Дальше пресловутого экотуризма, и то весьма и весьма примитивно организованного, ничего не доходит. Как и охотничьего хозяйства, так и экотуризма у нас нет.
Касаемо отношения в медиапространстве… Никуда от этого не уйдёшь. Если мы сейчас возьмём любое социально значимое понятие – школа, охота – мы везде найдём плюсы и минусы, потому что они заложены в самом истоке любого социально значимого явления. К сожалению, так называемая ВИП-охота на долгие годы отравила отношение к охоте. Не только в России, в других странах тоже. В разных странах по-разному пытаются это исправить. Есть, в частности, различные ассоциации, которые создают фонды для поддержки промысловых, охотничье-значимых редких видов. WWF относится к этому традиционно нейтрально, потому что мы не поддерживаем, но мы и не против охоты. Это всего лишь один типичный для нашей страны тип природопользования. И если он нормально обоснован, цивилизованно работает, то мы за. Если он работает плохо, со сбоями, то его нельзя поддерживать.
Как мне кажется, в медиапространстве есть некая возможность попытаться исправить образ охотника в России. Нужно очень много работать. Нужно создавать, может быть, популярные образы, фильмы. Сложно сказать. Не так давно мы были в Швеции, в охотничьем питомнике. Меня поразило, что вообще нет проблемы: на одной и той же территории они разводят европейского зубра, чтобы потом его продавать в другие страны, в том числе и нам, и в то же время на этом же участке поддерживается промысловая охота. Это никого не шокирует. Совершенно другое отношение. Они смогли найти баланс: и охотимся, и поддерживаем на приемлемом уровне промысловые виды, и ещё и редкими видами занимаемся. Причём значимо это не только на уровне Швеции, но и на уровне всей Европы. Поэтому нам тоже надо целенаправленно работать над имиджем, должны появиться какие-то новые герои, должен быть какой-то конкретный месседж. Причём он должен быть простой и понятный всем людям.
Евгений Коблик, Зоологический музей МГУ: Я сказал бы, что я скорее представитель фундаментальной науки. Не секрет, что наши отечественные зоологи прошлого все были охотниками. Ружьё было таким же инструментом исследования. Все орнитологи и териологи занимались добычей объектов изучения. Более того, самые изученные у нас в стране звери и птицы были как раз охотничьими объектами. У нас в зоомузее хранятся огромные серии глухарей и гусей. Охотники были помощниками учёных. И многие охотники это понимали, и учёные понимали, что без охотников никуда.
Михаил Кречмар: Я к тебе обращаюсь как к представителю образовательного сектора.
Евгений Коблик: Да, мне и с этой позиции есть что сказать. Нам надо воспитывать натуралистическую жилку. Надо, чтобы человек разбирался, кого он добывает. Несколько лет назад мы создали полевой определитель гусеобразных птиц. Кто такие гусеобразные? Водоплавающая дичь. С крупными млекопитающими всё ясно. А с птицами ситуация сложнее. Среди охотников эта книга имела колоссальный успех. Огромный тираж сейчас распродан. Мы задумываемся о втором тираже. Охотник получил книжку, небольшого формата, с картинками, написанную простым понятным языком. Где показано, кого можно стрелять, а кого нельзя. Чем отличается одна утка от другой, чем отличаются их наряды. Охотник стреляет не наугад, начинает вовлекаться, пытается разобраться. Мы должны развивать эту натуралистическую жилку, воспитывать грамотного охотника. Даже при помощи тех же книг-определителей. Сейчас мы начинаем создавать полный определитель охотничьих птиц и млекопитающих. Чем больше будет такой продукции, тем лучше. Но это печатная продукция. Кроме этого, есть фильмы. Научно-популярные хорошие фильмы. Не обязательно про, но и для охоты. Фильмы про охотничьих животных. Например, хороший сериал про медведей, про лосей. Изыскать для этого возможности можно.
Когда мы получим охотника, который интересуется, тогда имидж потихоньку начнёт меняться в лучшую сторону, потому что и охотник будет уже другой.
Михаил Кречмар: Есть у нас и другие представители общественных организаций и науки. Здесь находится пресс-секретарь Московского охотничьего клуба «Сафари» Александр Гришин.
Александр Гришин, Московский клуб «Сафари»: Начну я не с биологии, а с психологии. Любая охота предполагает реализацию того, что сидит в каждом человеке. Я имею в виду агрессию. Как она реализовывается у продвинутых городских охотников и у охотников деревенских? По-разному. Подход европейский, несмотря даже на зелёных, предполагает, что охота – это некая социально одобряемая агрессия. Но кроме этой агрессии, которая всем нам присуща, наверное, нужно видеть не только стандартный шаблон охотника, но и другие составляющие. Прежде всего, некий рефлекс, попытку познать мир, пускай не научную, но всё же попытку. Эта составляющая тоже важна. Она реализуется у членов клуба «Сафари». Мы пытались её развивать. Мы пытались даже организовать рубрику в РОГе «Трофейные охотники российским музеям». В тот же самый Зоологический музей один из членов нашего клуба передал всю свою трофейную коллекцию. Это одно из направлений для пропаганды охоты для современного человека: он ещё помогает науке, он помогает музеям. Потому что это вправду важно: природа меняется, и неизвестно, какими будут птицы через 50 лет.
Наконец, приобретает значение фотоохота. Может быть, доведу мысль до абсурда, но почему бы Росохотрыболовсоюзу и МООиРу не заповедать тот самый известный восьмой участок Воскресенского охотхозяйства и не сделать его целиком под нужды бёрдвотчеров. Может быть, стоит ориентироваться даже на европейцев. Может, можно будет заработать деньги.
Михаил Кречмар: Святослав Алексеевич, хотите ли вы что-то сказать на обозначенную тему?
Святослав Уколов, Росохотрыболовсоюз: Уважаемые коллеги! Мы сегодня действительно затронули очень тонкую сферу существования вообще людей в обществе. Мы же, как попугаи, привыкли повторять всё за всеми. Особенно мы всегда прислушиваемся и присматриваемся, как ведут себя руководящие люди. Посмотрите: все беды у подрастающего поколения идут от вседозволенности, которая творится наверху. Ведь если им можно, почему мне нельзя? Исходя из этого, попробуйте сказать молодому человеку, как он должен вести себя в охотничьих угодьях. Должен ли он знать, чем утка отличается от гуся или кабан от лося. Да зачем ему это надо. Люди, на которых он мог бы равняться, старшие люди, приезжают в угодья и показывают свой правовой нигилизм. Да, многие вопросы можно решать через средства массовой информации, через фильмы. Но всё равно не добьешься ничего, пока в сознании самого человека не будет преобладать понятие права.
Многие молодые охотники, особенно из европейской части России, воспринимают охоту так: пришёл, прогремел выстрел, добыл. Сейчас во всех охотничьих СМИ много фотографий охотника с трофеем. Но ведь самое интересное в охоте – это борьба, борьба животного с человеком, кто кого перехитрит. А для этого человеку нужны определённые знания биологии этого животного, окружающей среды. В настоящий момент мы не можем найти радикальных путей, как выйти из этой ситуации, но выходить надо. И выходить надо, прежде всего, отталкиваясь от воспитания подрастающего поколения, от воспитания не потребителя, а человека, заинтересованного в своей жизни, в жизни окружающих и всего мира.
Николай Смирнов, Росохотрыболовсоюз: Я хотел бы тоже немного добавить. Воспитание – это хорошо. Но без нормативной поддержки у нас просто быть не может такого воспитания. С 1 апреля 2010 года вступил в силу Закон об охоте, согласно которому изучение охотничьего минимума не обязательно. А становление охотника не может быть без нормативной поддержки. Мы все говорим об изучении охотминимума, но воз и ныне там.
Татьяна Арамилева, Росохотрыболовсоюз: Да, время, когда мы могли малыми средствами и малыми силами повлиять на умы наших граждан, мы упустили. Приходится это констатировать. Но посмотрите, наш президент даёт интервью американскому журналисту и говорит о том, что нам необходимо закреплять людей в Восточной Сибири и Дальнем Востоке. Но ни у одного чиновника не возникла мысль, что закрепить человека лесного, живущего в тайге и за счёт тайги, можно только обеспечив его грамотной охотой. К сожалению, на Восточном экономическом форуме не было ни одного представителя охотничьего сообщества, который действительно мог бы так сказать.
Наша проблема в том, что мы сильно увлекаемся выяснением отношений с властью, но при этом прекрасно осознаём, что власть не понимает ни целей, ни задач охоты. Не понимает, что охота, помимо экономической составляющей, содержит ещё и социальную составляющую, и это всё-таки вопрос национальной безопасности страны. Представьте себе, если завтра что-то случится, то компьютерные мальчики обращаться с оружием не умеют. Я считаю, что мы уже совершили ошибку и, собирая этот круглый стол, не пригласили военных охотников, не пригласили Министерство обороны, которые тоже должны быть заинтересованы в охоте.
У нас есть ещё одна проблема: мы все, сидящие за этим столом, прекрасно понимаем и слышим друг друга, но мы не можем вызвать на ковер представителей зелёных. Они, как правило, действуют подковёрно, своими методами.
Далее. Мы ещё в начале пути, мы не искали союзников. Но мы должны это делать. Например, вопрос импортозамещения патронов и оружия напрямую увязан с Торгово-промышленной палатой. Мы можем с ними контактировать. Не надо скидывать со счетов и Евразийскую комиссию. Мы все выходцы из Советского Союза, а там есть очень мощные игроки, такие как Белоруссия, Киргизия, Казахстан, Армения. Мы должны выстроить взаимоотношения. Определить векторы работы и начинать работать интенсивно.
Я хочу поддержать тех, кто предлагает создавать фильмы об охоте. В Советском Союзе в большинстве фильмов главной фигурой был рабочий, человек труда. А в одном из самых популярных российских фильмов про охоту «Особенности национальной охоты» главенствует не охотник, более того, охотник в этом фильме – это не тот человек, которым можно гордиться, который может что-то сделать для страны. Если мы создадим серию фильмов об охотниках и охотничьих животных, я думаю, мы, по крайней мере, пойдём. Пока мы стоим на месте.
Андрей Сицко, Центрохотконтроль: Мне кажется, проблема современного охотничьего хозяйства в том, что обществу практически ничего не известно о том, что такое охотничье хозяйство, какие у него цели и какая значимость. Воспитание охотника – это великолепное пожелание, и его надо реализовывать. Конечно, весь департамент за то, чтобы охотминимум стал экзаменом. Охотник, получающий право на добычу, должен отдавать отчёт в своих действиях и осознавать последствия. Но, к сожалению, пока продавить позицию правительства по этому вопросу не получается. Тут есть и вина самих охотников. В настоящий момент в правительстве нет понимания, что охотничье хозяйство является отраслью, и никакие справки не могут изменить это отношение. Разговор такой: «Нам нужны деньги, чтобы обеспечить охрану охотничьих животных! – Сколько вам нужно? – Примерно 6 млрд рублей. – А сколько приносит охотничье хозяйство? – 600 млн рублей». Плюс 1 млрд рублей начиная с 2011 года за заключение охотхозяйственного соглашения. Но есть ещё охотпользователи, это целая индустрия. Плюс возможен туризм. Плюс это катализатор производства оружия и патронов. Однако мы берём данные Росстата и видим, что ежегодно физические и юридические лица, которые заняты в этой отрасли, вкладывают 7 млрд рублей, а получают 4 млрд рублей. И такое бывает. То есть либо это не совсем адекватные люди и с ними не надо иметь дело, либо это теневой бизнес. У общества точно такое же отношение. Если бы мы сейчас с вами сделали в онлайн-режиме анкетирование, кто такой охотник и что такое охотничье хозяйство, мы бы увидели, что никто этого не знает. И из 140 млн мы бы получили максимум 10 млн правильных ответов. На центральных каналах телевидения и радио действительно охота никак не отражена. У меня дома 120 каналов, и из них охотничьи 2, причём оба – иностранные. Поэтому надо в прайм-тайм по центральным каналам показывать передачи про охотничье хозяйство. Показывать, что это не только стрельба, но и биотехнические мероприятия, и охрана животных, и разведение. Надо показывать весь комплекс. Этого сейчас нет совсем. О каком позитиве мы можем говорить.
Михаил Кречмар: Приступим к обсуждению с оглядкой на проект резолюции.
Валерий Кузенков: Мне говорили в Госдуме об охоте следующие слова: «Мы Вас знаем, Вы прекрасный специалист, за вами стоят люди, но в бюджете нет денег, на носу выборы, страна ведёт две войны, а вы со своей охотой» Это был прямой ответ одного большого человека.
Что касается работы с молодёжью и детьми. С детьми работать тяжело. Государство не даёт работать. Мы не можем с детишками собирать мусор возле пруда, потому что это эксплуатация детского труда. Мы не можем довезти детей на машине до пруда, нужно сопровождение. Мы не можем разжечь костер, нужен пожарный, который будет за этим следить. Ну а уж про оружие, которое мы детям только показать можем, я не говорю. Кроме того, сейчас, когда погибли дети в Карелии, нас не проверял только ленивый. Однако детей, которые хотят поехать в лагерь, фотографировать живую природу и прочее, очень много.
Российскому государству надо определиться, нужна ли ему охота и в каком виде. Прыганье из Минсельхоза в Минприроды и обратно говорит о том, что никто не знает, что делать с российской охотой. Наш народ привык верить в доброго царя и ждёт решения от руководства. Народу надо объяснить, что мы будем делать и как, никого не обманывать и идти в выбранном направлении. Может быть, решение придёт через 10 или 15 лет. Как только руководство поймет, что охота нужна, что это и экономика, и социалка, охотничье хозяйство начнёт возрождаться. В тех странах, где правительство это понимает, а таких стран масса, с охотой всё в порядке, и с количеством животных тоже, и с зелёными тоже.
Татьяна Арамилева: Здесь собрались специалисты. Я полагаю, что мы должны использовать все рычаги и общественных, и природоохранных организаций, и структур власти. После определения, кто войдёт в какой комитет, настаивать на проведении парламентских слушаний по правоприменению закона об охоте. Взять на контроль вынос материалов на нужный нам уровень.
Сейчас на Западе очень многие страны издают книжки для детей младшего дошкольного возраста, почему нужны охотники. Мы даже привезли такую книжку из Голландии и перевели её. Я думаю, что и таким путем мы тоже пойдём.
У нас рычагов много, нам нужно выстрелить на телевидении или в передаче «Специальный корреспондент», или «Поединок». Возможно, после этого в головах многих людей появятся зачатки какой-то правильной мысли.
Михаил Кречмар: Насколько я понимаю, сейчас в этом зале находятся представители всех охотничьих СМИ. И очень бы хотелось, чтобы все они получили стенограмму и резолюцию и максимально предали их огласке.
Гость круглого стола, главный редактор детского журнала «Муравейник» Николай Старченко: Я представляю журнал «Муравейник» – детский журнал для семейного чтения. Ему уже 22 года. Когда я основывал этот журнал, то слышал много отрицательных мнений, в частности о рубрике «На охотничьей тропе». Как это, в детском журнале пишут про убийство животных, воспитывают убийц. Я пытался объяснить, что воспитываю не убийц, а добытчиков. С каждым годом таких мнений становилось всё меньше и меньше. Эта рубрика выходит до сих пор, каждый месяц. Я считаю очень важным показывать, что охотники – это первые защитники природы. Нужно побудить охотничьи и природоохранные журналы ввести какую-то рубрику для детей.
Михаил Кречмар: Я с грустью должен сказать, что природоохранных журналов у нас не существует вообще. Журналы печатают только охотники.
Андрей Сицко: Все правильные слова уже сказаны. Хотелось бы обозначить единственную тактическую задачу, на которую нужно сейчас обрушить все наши усилия. Это охотминимум. Об этом говорится много и говорится давно, но я думаю, что надо именно этот вопрос считать сейчас основным. Потому что через охотминимум мы можем добиться понимания от молодых охотников, что такое лес и зверь. Сегодняшний молодой охотник – это не тот охотник, который был 20 или 30 лет назад. Дети скоро читать разучатся, потому что все сидят в телефонах и компьютерах. Лес для сегодняшнего молодого человека – это нечто незнакомое и страшное. Мы должны сделать так, чтобы быть необразованным охотником было стыдно. Охотник должен знать природу и животных. Если мы сделаем шаги на этом пути, всем станет лучше. Мы должны сделать всё возможное, чтобы защитить нашу российскую охоту от несправедливых нападок. Сегодняшний круглый стол я нахожу весьма полезным, большое спасибо организаторам.
Александр Гришин: Неглобальное замечание. Ежегодно печатаются тысячи путёвок. Если бы на путёвке нашлось местечко для информации о краснокнижных птицах, то это тоже был бы маленький шажок.
Михаил Кречмар: Хочу добавить, что сейчас довольно много езжу по регионам. Решение очень многих вопросов есть у местных. Нам нужно больше общаться друг с другом. Чаще встречаться и больше разговаривать. Всем спасибо.
