Быть ли белохвостому оленю охотничьим ресурсом России?
Фауна – не высеченный из гранита монумент. Она постоянно меняется – под влиянием как абиотических, так и биотических, а то и вовсе антропогенных факторов. Например, канадский журавль за без малого сто лет – с конца XIX века до наших дней – естественным путём продвинулся на запад от Берингова пролива почти на тысячу километров. А популяции как лосей в Евразии, так и северных оленей и овцебыков в Северной Америке самовосстановились в этот же период практически безо всякого участия в этом человека.
При непосредственном участии человека в нашей фауне появились ондатра, енотовидная собака, американская норка, лось на Камчатке. Принято говорить, что они нанесли и наносят непоправимый ущерб. Но кто это говорит и как это оценивают?
На самом деле все эти виды просто заняли в наших экосистемах пустовавшие и полусвободные ниши и приспособились к обитанию в них. Ну а так как любой процесс освоения новых местообитаний есть процесс с обратным движением, то они и сами повлияли на экосистемы. И их влияние, в общем-то, не стоит оценивать со знаком «плюс» или «минус»: эти плюсы и минусы раздаются людьми, которые, в свою очередь, внесли в экосистему неизмеримо больше изменений, нежели любая енотовидная собака. Так это я к чему? К тому, что изменения в природе – непрерывный процесс, и давать им однозначную оценку, даже если они происходят под нашим управлением, – не стоит.
Вот сейчас граждане учёные ополчаются против внесения белохвостого оленя в список животных нашей фауны и в список наших охотничьих зверей. При этом фигурант выглядит вполне безобидным со всех точек зрения. И даже скорее полезным, с нашей, узковидовой, точки зрения Homo sapiens. Он невелик, представляет собой нечто среднее между косулей и пятнистым оленем. Он довольно плодовит и экологически пластичен. Он не является хищным животным и не будет нападать на людей и других копытных. В конце концов, у нас в природе как раз и пустует эта экологическая ниша – многочисленного небольшого оленя размером раза в два-три меньше лося.
Ах, белохвостый олень является разносчиком опасного заболевания для копытных животных? Ну, конечно, только что обыкновенный кабан доказал свою полную эпидемиологическую безопасность, за что его по решению Росветнадзора подвергают геноциду целыми областями. Пуристы в области сохранения аборигенной фауны могут сказать, что нам надо ещё более сосредоточить усилия на ликвидации эпидемии африканской чумы свиней среди диких кабанов, а не думать об обогащении нашей природы другими видами. Будем честны и посмотрим правде в глаза: этот демон – то есть АЧС – с нами уже навсегда. И он будет бродить по нашим охотничьим угодьям довольно непредсказуемо, то здесь, то там выкашивая зверьё целыми популяциями. Всё это уже прошли в Испании и на Сардинии, и никто не смог выработать эффективной системы борьбы с ним. А у нас через границу в Финляндии уже живут более пятидесяти тысяч белохвостых оленей, о ужас, тоже интродуцированных из Северной Америки. И являются они там полноценным охотничьим видом. И ничего, трупы угнетённых и заражённых ими лосей и северных оленей что-то не валяются в тех же угодьях.
Что до внесения в список нашей фауны, то белохвостый олень уже сам об этом позаботился, наплевав на точку зрения функционеров от науки. Ибо он уже больше десяти лет регулярно заходит из Финляндии в Россию. Не пора ли нам попросту посмотреть в глаза фактам и признать его существование у нас в стране (как это недавно сделали на Дальнем Востоке с водяным оленем)? Или такие вещи просто не в правилах нашей зоологической науки?
Автор: Михаил Кречмар, кандидат биологических наук
