Журнал

Кто мы такие? В зеркале трофейное охоты

Обсуждения на тему трофейной охоты периодически возникают в прессе то на волне «сохранения генофонда» отдельных видов, которым якобы угрожают охотники, то при обсуждении размеров налоговых сборов...

...В обществе почему-то сложилось мнение, что толпы алчных иностранных толстосумов норовят выбить всех «элитных самцов» наших лосей, баранов и медведей. Не так давно, в узком кругу профессионалов, при подготовке радиопередачи на охотничью тематику, мы коснулись обсуждения этой темы и удивили редактора тем, что «забугорных» гостей у нас совсем немного. Я говорю так, потому что 500 или 600 человек в год для такой страны, как Россия, – это, согласитесь, «маловато будет». К сожалению, сейчас более точных данных о числе приехавших к нам в гости охотников не имеется. Конечно, цифры о числе туристов, собранные в регионах, есть, но их достоверность далека от абсолютной. Поэтому и возникла мысль прояснить ситуацию.

Вообще говоря, хорошо бы дать определение «трофейной охоты», чтобы мы сами понимали, о чём идёт речь. Я бы охарактеризовал такую охоту как стремление добыть охотничье животное определённого вида, обладающее набором характеристик (которые часто можно измерить и экспертно оценить), позволяющим охотнику гордиться добычей такого животного. Плюс к этому необходимость совершить поездку в абсолютнейшую тьмутаракань и готовность заплатить за это (иногда весьма немалые деньги). При этом трофейная охота не означает погони только за рекордным, выдающимся трофеем – это дело случая, как и всегда на охоте.

Действующее законодательство не выделяет трофейную охоту в самостоятельный вид (как, например, любительскую и спортивную).

Законом об охоте предусмотрено, что «охотником признаётся физическое лицо, сведения о котором содержатся в государственном охотхозяйственном реестре, или иностранный гражданин, временно пребывающий в Российской Федерации и заключивший договор об оказании услуг в сфере охотничьего хозяйства».

Таким образом, оформления специального документа для охоты в России иностранному гражданину не требуется.

Сбор данных об охоте с участием иностранных граждан предусмотрен специальной формой государственного охотхозяйственного реестра, но при отсутствии обязанности охотпользователей по предоставлению этой информации мы получаем то, что имеем: по официальным данным, к нам приезжает на охоту от 300 до 400 охотников в год.

Оценки экспертов, которыми мы оперируем, говорят о цифре в 500–600 зарубежных гостей и вряд ли более. Более точными данными не владеет ни МВД (оформление разрешений на ввоз оружия ведётся на региональном уровне), ни таможня.

Сравним: в 2006 г. в нашу страну приезжали поохотиться 1154 иностранца из 28 стран. В то время требовался охотничий билет иностранного охотника (оформлявшийся на местах), благодаря чему статистика была точной (правда, без перегибов не обходилось: кое-где иностранцев заставляли приезжать в охотуправления для постановки подписи). В 90-х годах прошлого века охотников-туристов было ещё больше.

В соседнюю Белоруссию, судя по данным из Всемирной паутины, к примеру, приезжает на охоту до 4 тыс. иностранцев.

Статистика о числе животных, которые добываются с целью получения трофея, от общего числа добытых по разрешениям медведей, лосей и косуль также не отличается точностью. Исключением являются разве что виды, включённые в приложения СИТЕС (бурый медведь, волк и рысь), для вывоза которых требуется оформление специальных документов. Такая охота ведётся с соблюдением установленных лимитов и квот, а гости представляют собой чуть ли не эталон законопослушания, ведь трофеи по пути домой проходят сито многочисленных проверок.

Наибольший интерес туристов традиционно вызывают большие медведи (Камчатка, Магадан), крупные лоси (Камчатка, Магадан, Якутия), снежные бараны (Камчатка, Магадан, Хабаровский край, Якутия), крупная сибирская косуля (Курган), охота на лося на реву и на медведя на овсах в европейской части России, а также регионы Кавказа, такие как Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария и Северная Осетия, где охотятся на туров и (кроме Кабардино -Балкарии) на серну. Весенняя охота тетерева и глухаря также интересна для европейцев.

Самыми посещаемыми туристами-охотниками областями являются Камчатка и Курганская область (в среднем около 200 чел. ежегодно)

При всём этом в России нет ни одного вида (за исключением белогрудого медведя, но он малоинтересен для туристов, а сейчас, при всей его многочисленности, его хотят вернуть в Красную книгу), который нельзя было бы добыть где-то ещё. На Аляске и в Канаде живут такие же, как у нас, крупные медведи и лоси, в Казахстане – сибирская косуля и марал, в Киргизии – сибирский козерог. Исключение составляют, пожалуй, российские подвиды снежных баранов и кавказские туры, но они интересны лишь немногочисленным ценителям горных охот.

Даже по тетереву и глухарю Белоруссия является нашим прямым конкурентом. Тем более что сроки открытия скоротечной весенней охоты у нас могут меняться в зависимости от хода весны, что никак не способствует туризму, основанному на заблаговременном заказе целой цепочки билетов/гостиниц.

Все продажи охотничьих туров идут через сеть агентов (зарубежных и российских специализированных фирм), которые организуют охоту с российскими охотпользователями. Последним, как правило, достаётся половина всей суммы, уплачиваемой охотником своему агенту, и львиная доля затрат на организацию и проведение охоты. Это как с соболем: продали на аукционе, к примеру, за 100 денежек, а сибирскому охотнику досталось 50, куда как раз входят и все затраты на поимку ценного зверька.

Российский охотпользователь, за редчайшим исключением, не может напрямую продать свою охоту по высокой цене просто потому, что найти охотника, желающего поехать в конкретное место, очень сложно. Мировой туристический охотничий рынок устроен так, что все охотники, желающие поехать в другую страну, работают с проверенными агентами, которые предоставляют целый спектр других охот и услуг, говорят на понятном языке и несут ответственность по законам страны, где живёт сам охотник. Именно агент играет значительную роль в продаже охоты и поиске потенциальных клиентов, он участвует во многих специализированных выставках (Ганновер, Дортмунд, Лас-Вегас, Даллас), даёт рекламу в профильных журналах.

Организация трофейной охоты – дело для нашего охотпользователя далеко не простое и весьма хлопотное. Помимо наличия охотничьих угодий и разрешений на добычу, при работе с иностранцами нужно соблюдать соответствующие нормы других законов: оформлять в органах МВД разрешение на ввоз оружия, организовывать въезд иностранных граждан и их регистрацию, оформлять разрешения СИТЕС (для волка, рыси, медведя).

По сложившейся практике для организации охоты на каждого охотника-туриста должен быть отдельный гид-егерь (зачастую и два), а кроме того, переводчик и повар. Нужны также водители транспорта (автомашины, лодки), если охота предполагает переезды, либо лошади (там, где они применяются). Охотники предпочитают отдельное (либо двухместное) размещение (это мировая практика), поэтому обустройство жилья – отдельный вопрос. Для охоты покупают лучшие продукты питания. Даже питьевую воду на неделю лесной жизни грузят в вертолёт, потому что привередливые туристы, как правило, не понимают, как можно пить воду прямо из речки. При организации охотничьих лагерей вдали от жилья требуется создать полноценный «посёлок» с кухней, душем и туалетом, для чего требуется масса разнообразного современного мобильного снаряжения. Кроме того, постоянно приходится разрешать целый ворох проблем, самая простая из которых – отсутствие в багаже сумки с охотничьей одеждой, которую милые представительницы авиакомпании обещают прислать на следующий день (им невдомёк, что время не ждёт!).

Основных причин довольно невысокого интереса иностранных туристов к охоте в России в настоящее время несколько.

Стоимость охоты в России стала сопоставима с ценами на аналогичные туры в других странах. Не секрет, что ранее охота в России продавалась дешевле сложившихся на Западе рыночных цен на те же виды. Именно этот факт, а также новизна только появившегося российского рынка охоты в 90-х годах прошлого века привлекали значительное число туристов.

Основным пунктом транзита в России являются московские аэропорты, откуда можно добраться до любой точки России прямым рейсом практически ежедневно. Аналогичных по объему услуг не предоставляет более ни один аэропорт. Отсутствие прямого авиасообщения дальневосточных городов с североамериканскими аэропортами ведёт к дорогостоящим, а главное – длительным (до суток) перелётам с пересадками и ночёвками до места охоты через Москву. Менее 2 месяцев летом летает чартер Петропавловск-Камчатский – Анкоридж, который удобен сейчас в основном североамериканским рыболовам-нахлыстовикам. В конце 90-х годов прошлого века подобные перевозки начинались с ранней весны, что подогревало интерес к магаданским и камчатским медведям. Сюда же добавляется стоимость перевозки лишнего багажа. Охотники всегда везут с собой оружие и одежду, а обратно – трофеи, что тоже выливается в дополнительные расходы. Свежепосоленная крупная медвежья шкура может весить 40 и более кг.

В то же время аналогичные по качеству трофеи можно добыть и не посещая Россию – в самой Северной Америке (бурый медведь, крупные лоси), что в целом перевешивает желание посетить другую страну.

Кроме того, малая авиация, особенно в северных районах страны, переживает глубокий кризис. Все пассажирские перевозки между северными посёлками ранее осуществлялись самолётом Ан-2, который до эпохи вертолётов осуществлял посадки даже вне аэропортов, но его эра стремительно подходит к концу. Замены ветерану «аннушке» пока нет, и взлётные полосы зарастают травой. Вертолет Ми-8 сейчас – основной транспорт Севера, и высокая стоимость его лётного часа (от 170 тыс. руб. и выше), делает убыточной организацию полевого лагеря вдали от населённых пунктов.

Уровень сервиса в наших охотничьих лагерях, по оценкам российских «передовиков трофейного промысла», вполне неплох. Он, может быть, и уступает таковому на аналогичных охотах на Западе, но не является тем лимитирующим фактором, который влиял бы на поток туристов. Тем более что охотник, как правило, готов терпеть любые лишения, если они окупаются достойным трофеем.

Как и во многих сферах экономической деятельности, в охоте сильна конкуренция других мировых направлений, которым нам нечего противопоставить, поскольку там лучше логистика, сервис и организация охоты.

На птицу едут охотиться в Аргентину (голуби), Исландию (гуси), Испанию (куропатки), Швецию, Норвегию (белая куропатка). Африканский сервис и организация охоты – вот уже лет 150 традиционно на высоком уровне.

Да, охота на реву на европейского лося у нас дешевле, чем в Швеции или Эстонии, но европейцы с большим удовольствием едут туда: там лучше сервис, нет разрешения на ввоз оружия, нет виз.

Поэтому к нам не стоит очередь из туристов, и нужно создать условия для их интереса к нашим охотам.

По имевшимся ранее оценкам, один турист обеспечивает 4 рабочих места в «сопредельных» сферах. Здесь и транспортные услуги, и гостиницы/рестораны, и переводчики, наконец, производство сувениров. И ещё – как в сельских районах Центральной России, так и на «севере дальнем», где возможности организации рабочих мест весьма ограничены – заезжие туристы дают хорошую подпитку экономике малых посёлков и регионов в целом.

До 2015 года сильно сдерживал поток туристов порядок ввоза охотничьего оружия, когда специальные разрешения выдавались исключительно российскому юридическому лицу, представитель которого должен был фактически сопровождать иностранного охотника от момента прилёта, на самой охоте и до вылета обратно (что выливалось в значительные финансовые траты, особенно при дальних перелётах). Сейчас процедура ввоза охотничьего оружия иностранными гражданами для целей охоты и его транспортировки по территории России упрощена, разрешения на ввоз/вывоз охотничьего оружия выписываются непосредственно на имя иностранного охотника.

Этот факт может послужить дополнительным стимулом развития трофейной охоты в России.

Много любителей путешествовать с охотничьими целями появилось среди российских охотников. Если в начале 1990-х годов трофейные охотники в России были почти все иностранцами, то уже с начала «нулевых» доля россиян стала заметно расти. Однако посчитать эту категорию охотников достаточно сложно.

Проблем с численностью основных видов животных, привлекательных в качестве трофея, у нас нет. Бурый медведь, лось, сибирская косуля, марал, туры, глухари и тетерева в тех местах, где они интересны туристам, везде многочисленны.

Трофейная охота не может «ослабить» популяцию путем добычи выдающихся особей – это типичное заблуждение «небиологов». Это – не массовая, а штучная охота в пределах установленных лимитов и квот. Ограничения весенней охоты на бурого медведя на Камчатке в 2005–06 гг. (под предлогом «защиты от уничтожения генофонда») ни к чему хорошему не привели. Во многом из-за этого ограничения и последовавшего аннулирования купленных заранее туров резко уменьшился поток туристов (охотничьи туры часто покупаются за год, а то и два вперёд, т. е. на январской выставке охотник приобретает тур на медведя на весну следующего года). Охотоведы-практики тогда же предупреждали о нецелесообразности непродуманных ограничительных мер, итогом которых стали мероприятия по снижению численности. В 2014 году более 140 «проблемных» медведей были просто отстреляны.

Размеры камчатских трофеев, несмотря на сформированные общественным мнением опасения, остались на прежнем «околотрёхметровом» уровне.

Вообще, охота всегда носила и носит избирательный характер, и любой охотник стремится добыть самого большого лося или медведя (даже если это происходит в целях получения мясной продукции). Но когда этого никто не видит, то не возникает и проблем. Зато когда группа шумных людей в ковбойских шляпах в далёком аэропорту грузит огромные лосиные рога, это очень заметно, и у многих сторонних наблюдателей возникает впечатление массовой продажи «национального достояния». Однако, как уже было сказано, вся охота в России имеет под собой научную основу, а охотничье изъятие нормируется с учётом целого набора факторов, так или иначе влияющих на популяции.

Нужно учитывать тот факт, что именно трофейная охота во всём мире является одним из самых эффективных способов сохранения популяций охотничьих животных, поскольку создаёт мощный стимул для их неистощительного многолетнего пользования. Повторяя уже высказанное в статье про весеннюю медвежью охоту мнение, отмечу, что именно трофейная охота во многом способствовала сохранению камчатских медведей, когда их в 90-х годах прошлого века массово стреляли на желчь и лапы.

Природу губит не охотник, а бульдозер – эту прописную истину хотелось бы донести до умов противников любой охоты.