Охота в России - будущее, какое?
Система оценки трофеев была выработана на основе системы CIC. Право на прием первых иностранных охотников получили пять государственных охотничьих и лесоохотничьих хозяйств. Первые официальные иностранные охоты в СССР были проведены в 1965 году в ГЛОХ «Краснодарское», где состоялись охоты на благородного оленя и косулю.
К концу 80-х годов XX века «специально уполномоченных» на прием иностранных гостей в СССР было около 20 хозяйств. Общее количество приезжающих охотников не превышало за год 250 человек, каждое хозяйство принимало от 10 до 30 охотников. Общий взнос в валютную кассу СССР от иностранной охоты составлял до $1,5 млн в год, или приблизительно $6 тыс. на одного клиента.
Основными охотничьими видами в РСФСР были традиционные для европейцев благородный олень, пятнистый олень, косуля и кабан. «Русскую экзотику» представляли глухарь, лось и медведь в Европейской России и частично – на Байкале. Наиболее «дорогим» и престижным видом выступал (как и везде по миру, за пределами Африки и горных районов) благородный олень (до $22 тыс. за рога особо выдающихся трофейных качеств).
Система ценообразования была прямо привязана к системе оценки трофеев CIC. Эта система разработана специально для закрытых парковых охотничьих хозяйств Европы и нацелена на извлечение максимальной прибыли при ведении селекционной работы, направленной на целевое выращивание животных с лучшими трофейными качествами. То есть охотник, стреляя зверя, далеко не всегда знал итоговую сумму, в которую ему обойдется охота. Иногда денег для выкупа трофеев примитивно не хватало – так, рога изюбря, оцененного на Гран-при, не покинули пределов ГЛОХ «Байкал».
Трофейные охоты эпохи развивающегося капитализма
Переломным годом для организаторов трофейных охот в России (как, впрочем, и много для чего еще) стал 1989 год. 2 декабря 1988 года вышло Постановление Совета Министров СССР №1403, давшее право непосредственного осуществления экспортно-импортных операций всем предприятиям всех возможных на тот момент форм собственности.
Многие из участников этого старта до сих пор с упоением вспоминают этот период, как золотое время обогащения.
Иностранная въездная охота в тот момент оказалась одним из наиболее высокорентабельных видов бизнеса вообще – дело в том, что при расчете за туры у людей оказывались в руках достаточно крупные (по тем временам) неучтенные суммы свободно конвертируемой валюты. Собственно говоря, этот поток «неучтенки» и создал миф о сверхдоходности данного вида деятельности.
Нет, на самом деле он и был таким. Но – только в соотношении со средним уровнем дохода трудящегося в СНГ. Когда я спросил у одного из ветеранов этого вида деятельности, не страшно ли ему было организовывать туры в Таджикистан, где в то время гремела просто-напросто гражданская война, он, усмехнувшись, ответил:
– В местах, где мы охотились, гражданская война немедленно затихала. Наши туры давали около четверти национального дохода этой страны.
Баснословные прибыли и «длинные» деньги
Еще одной причиной финансовой привлекательности иностранной въездной охоты было то, что при ее организации у человека в руках оказывались «длинные» деньги. Предоплата за августовский тур, полученная в ноябре, позволяла оборотистому человеку за этот промежуток времени провести с ней несколько прибыльных финансовых операций – что и делалось. Таким образом, трофейные охоты дали старт процессу накопления капитала, а потом сделались просто вспомогательным финансовым инструментом в строительном, торговом и других видах менее экзотического бизнеса.
С ростом общего благосостояния населения и увеличением инфляции трофейная охота перестала быть ощутимым источником дохода в удаленных регионах – если в 2000 году на $500 (обычный заработок гида-проводника на востоке России) можно было кормить семью около двух месяцев, то сейчас вдвое большей суммы на это не хватает. Коррупционные поборы достигают сейчас примерно одной пятой от стоимости тура (т. н. «учеты», оплата представителя охотуправления, принимающего участие в туре, «налог» на лимит).
Забавно, но на сведения о баснословных прибылях устроителей охот «повелись» и народные избранники, которые поспешили ввести несуразно высокие для обычного местного населения цены на лицензии. Если раньше уходящие на рыбалку промышленники или туристы, идущие на сплав и подразумевающие при этом охоту, могли взять лицензию на медведя стоимостью семьдесят рублей просто «на всякий случай», то сейчас «на всякий случай» лицензию за полторы тысячи никто не берет. При этом, если потребуется того же медведя убить – его один черт убьют и вообще без документов. Единственная ситуация, где совершенно точно нельзя обойтись без лицензии, – это трофейная охота.
Но что это я все о деньгах, да о деньгах?
О фирмах
Считается, что в лучшие годы развития трофейной охоты в РФ (начало нулевых годов) поток иностранных туристов немного превышал уровень в две тысячи человек в год. Но, скорее всего, реальное количество превосходило этот показатель как минимум на четверть – существовала значительная категория «экономных охотников», въезжавших на территорию России как просто туристы, научные сотрудники и частные гости. Естественно, стоимость таких «черных» и «серых» охот значительно уступала стоимости охот официальных.
Где-то в начале нулевых годов этот поток снизился и продолжает снижаться по сегодняшний день. Но даже в «золотые годы» российской трофейной охоты мы безнадежно уступали не только Испании с ее 120 тысячами приезжающих охотников в год, но даже Болгарии – с ее 8 тысячами.
Я не буду излагать на страницах журнала «плач Ярославны» по поводу бесконечных «кидков», «кузьмичей», невыполнений обязательств аутфитерами и агентами. Многие пути выхода из этих положений изложены мной сегодня же в редакционной статье.
Я поговорю о другом: как и на основе чего формировалась культура трофейной охоты в современной России?
Дело в том, что за пределами уже вышеупомянутых, особо отобранных при советской власти охотничьих хозяйств для «особо белых людей» культура охоты хоть и была, но достаточно заметно отличалась от парковой европейской с ее шляпами с перьями, построением, заорганизованностью. Ну а вкус шалых денег принес в охоту и вовсе очень разных (хотя я не скажу – случайных) людей.
Замечу сразу, что хуже всего в системе трофейной охоты в России уживались охотоведы и охотники-промысловики. Первые – по неспособности к систематической кропотливой работе, выработанной специфической учебной системой и прививаемой ею ценностями; вторые – из-за полного противоречия выработанной десятилетиями системы ценностей текущим реалиям. В частности, для промыслового охотника слова «большой лось» всегда означали – «лось, в котором много мяса». Более того, скажу, что людям в организации охот именно «охотничья жилка» чаще всего как раз мешала – порождая азарт. А азарт при проведении тура как раз не уместен. Более того, организаторы, чрезмерно увлекавшиеся именно охотничьей стороной тура, достаточно быстро начинали путать себя с клиентами, что опять же не способствовало правильной постановке дела. Наибольшими успехами в организации трофейной охоты могут похвастаться (по моему личному опыту) маркшейдеры, геологи, строители – люди, привыкшие что-то делать систематически, шаг за шагом, а не сторонники аврального образа жизни.
В образовании этих людей первая скрипка принадлежала, естественно, клиентам и зарубежным аутфитерским компаниям. Формирование российского рынка компаний, живущих трофейной охотой, я подозреваю, стоило не одного миллиона долларов со стороны зарубежных партнерских фирм, изрядного количества судебных тяжб и многоголосого стенания о таинственной и загадочной русской душе, не выполняющей обязательства. Но, по большому счету, надо сказать огромное спасибо Судьбе, благодаря которой основы трофейной охоты в первую половину 90-х годов внутри страны заложили американские и немецкие компании с их очень высоким требованием к обслуживанию клиентов, а не русские нувориши того же периода. В итоге цивилизованные взаимоотношения, основанные на договорах, неустойках, судах и вытеснении из бизнеса наиболее одиозных личностей, сделали свое дело – рынок аутфитерских компаний и турагентов в России невелик, но сформирован.
О людях
Эти же компании провели очень большую работу по обучению гидов-проводников нормальному поведению во время тура. Вспомним, что изначально проблемой было даже обычное бытовое общение – помню, как я когда-то мечтательно сказал, применительно к егерям: «Языки бы им выучить». На это мой компаньон, пионер трофейных охот в СССР и России, мрачно заметил: «Я бы им наоборот, языки повырывал. Ты не представляешь, что они там клиентам расскажут».
Интересно, что когда мы проводили школу обучения для гидов-проводников в одном из региональных центров Дальнего Востока, то придумали ситуационную игру, в которой во время охоты надо было обойтись минимумом иностранных слов. Начинали с программы-максимум в семьдесят слов, свели же все к минимуму в пять при рекомендованном оптимуме в десять! В головы сопровождающих приходилось дубиной (иногда буквально, а не фигурально) вколачивать многочисленные «нельзя». Нельзя стрелять перед клиентом. Нельзя вообще стрелять без разрешения клиента. Нельзя стрелять всех животных в группе после того, как выстрелит клиент. Нельзя первому подходить к трофею, нельзя трогать трофей раньше клиента, нельзя мочиться на трофей, нельзя плясать на нем джигу с воплями «Теперь окаянный бусурман раскошелится» (все, все это было, уважаемые читатели). Нельзя отрезать лапы у трофея на продажу китайцам (типа, шкура и так большая).
Нельзя фотографироваться у трофея в одиночку, особенно требуя, чтобы клиент исполнял обязанности фотографа. Не сметь демонстрировать рудиментарные знания немецкого языка истошным криком «хенде хох», сопровождаемым выстрелом из карабина над головой!
Но те, кто штрафом, дубиной и прикладом сумел добиться от своих егерей и проводников минимального соблюдения определенного кодекса приличия, чувствуют себя сейчас на два уровня лучше конкурентов.
Отдельно хочется сказать о съемке шкур и подготовке трофея к транспортировке. Я вспоминаю не менее шести приездов таксидермистов иностранных компаний на Дальний Восток, которые обучали егерей и гидов-проводников этим несложным, но обязательным навыкам. Значительную часть обучили, потом одни гиды начали обучать других. Дело стронулось.
Со второй половины 90-х годов начал формироваться слой квалифицированных трофейных охотников и у нас в стране. Люди стали постоянно выезжать за границу, открыли для себя прежде всего Африку, а потом и иные охотничьи континенты.
В Россию начали приходить другие, отличные от CIC, кодексы и правила, рассчитанные на дикие и неосвоенные места, трофейную дичь, выросшую в природе. Так начался московский клуб «Сафари», «Русский медведь» и другие общественные объединения путешествующих охотников.
Более того, скажу, что в последнее время продолжила развитие оставшаяся с советских времен традиция выставок охотничьих трофеев при региональных управлениях и клубах. Надо сказать, что провинциальные охотники недолюбливают федеральные выставки, проходящие под эгидой «Росохотрыболовсоюза», мотивируя это тем, что представленные на них трофеи имеют свойство не возвращаться к своим владельцам, а расползаться по кабинетам московских начальников. И порой экземпляры, выставляемые в регионах, внушают трепет даже людям, побывавшим на мировых охотничьих шоу…
Спектр видов для трофейных охот
Сегодня наиболее почетным трофеем в России считается снежный баран. Причем в России присутствует несколько подвидов этого зверя, необходимых для получения охотником «Большого бараньего шлема». Так что, хочешь его – придется побывать как минимум в трех регионах Дальнего Востока и выложить не менее $30 тысяч (самая высокая цена на охоту на снежного барана сегодня превышает $20 тыс.).
На втором месте находится восточносибирский, или гигантский лось. Это тоже обитатель крайнего северо-востока Сибири. В наилучшей транспортной доступности находится акклиматизированная популяция на полуострове Камчатка.
Третьим (но при этом самым массовым) трофеем современной России является бурый медведь ее тихоокеанского побережья. Природные условия там таковы, что на открытых пространствах можно встретить от десяти до семидесяти (и больше) зверей за один тур. Какие из них будут иметь стрелябельные размеры – вот это вопрос…
Другими привлекательными видами в современной России являются кавказский тур, сибирский козерог, серна, пятнистый олень.
Для эстетов можно добавить подвиды благородного оленяи сибирскую косулю, обитающие только в России и Монголии.
Есть еще у нас такой совершенно нераскрученный подвид лося, как уссурийский – мелкий, с оленевидными рогами. Но ехать на Дальний Восток за лосем с рогами-ладошкой сегодня трофейному охотнику как-то «не кучеряво»…
Потихоньку входят (и войдут, но никогда не станут массовыми) такие виды, как рысь, волк и росомаха.
Я не исключаю, что рано или поздно в список трофейных животных России войдут белый медведь и амурский тигр…
А что же произошло с «золотыми» охотничьими хозяйствами в европейской части РФ и европейскими видами для размеренных парковых европейских охот?
А по сути, ничего не произошло. Они окуклились в привычном им мире, имеют устойчивую, хотя и не очень многочисленную клиентуру, частично оставшуюся от советских времен. Жизнь обитателей этого мира проходит в основном в жесткой конкурентной борьбе за контроль над этими хозяйствами и потоком протекающих через них денег. Но это уже не имеет никакого отношения к теме настоящей статьи…
Какие же проблемы сегодня видятся в развитии трофейной охоты в России?
В первую очередь это – низкий уровень услуг, зачастую предоставляемый совершенно случайными людьми. Лечится – сертификацией и контролем на федеральном уровне.
Второе – это такой обязательный элемент российской экономической жизни, как коррупция.
Третья, как мне кажется, сегодня самая большая проблема – это кадры. В стране практически отсутствуют грамотные егерские кадры, тем более такие, которые могли бы заниматься сопровождением охотничьих туров на постоянной основе. Появление людей, у которых сопровождение охотничьих туров могло бы стать основой благосостояния, – тоже сомнительно.
