Журнал

Русский охотник глазами англичанина

Поднятая в предыдущем номере журнала тема «русского стиля в охоте» сразу напомнила мне о рассказе Фреда Уишоу «Совершенный русский охотник», который и предлагаю вниманию уважаемых читателей... 

Русский охотник глазами англичанина ... А буде кому захочется спустить на злоязыкого англичанина всех «борзых спаниелей», то пусть он прежде сравнит прочитанное с тем, как описывали нашу охоту русские классики – Чехов, Лейкин, Вербицкий...

ФРЕД УИШОУ

«СОВЕРШЕННЫЙ РУССКИЙ ОХОТНИК»
(A Complete Russian Sportsman. By Fred Wishaw. The Badminton Magazine of Sports and Pastimes, February 1898.) 

Тот тип охотника, который  я попытаюсь описать, к счастью, быстро  исчезает в России, хотя его представители встречаются еще в изобилии, а лет десять назад мой друг олицетворял бы большинство Немвродов из числа подданных царя. Степан Степаныч Куропаткин не только был охотником, но и состоял в кружке, имевшем угодья под Древно, деревней в нескольких милях от Санкт-Петербурга. То, что Степан Степаныч носил звание охотника, еще не означает, что он когда-либо убивал, или желал убить, или был в состоянии убить какое-либо живое существо, пернатое или четвероногое; это не казалось ему необходимым условием. По мнению Степана  Степановича,  чтобы с полным правом считать себя охотником, необходимы лишь две вещи – уплатить ежегодный взнос в охотничье общество и одеться подобающим образом: в зеленый расшитый кафтан, тирольскую шляпу с тетеревиным пером, огромный ягдташ и высокие сапоги.

Степан уплатил взносы и приобрел костюм, следовательно, он был охотником. Он также имел ружье (и ни малейшего представления о том, как с ним обращаться). Теперь оставался лишь завершающий штрих – отправиться на природу, дабы вкусить прелестей дня,проведенного в поисках дичи. Дичь эту, как-то: рябчика, тетерева и глухаря, Степан знал по именам, но все    имевшиеся у него сведения об их облике и повадках ограничивались той стадией их земного существования, на которой они предстают обваленными в сухарях под соусом пикан. Теперь пришло время познакомиться с этими созданиями в естественной среде.

Вследствие этого Степан решил присоединиться к очередному выезду своих собратьев по охотничьему обществу. Ближайшим  субботним  вечером (ибо вся спортивная охота в России производится только по воскресеньям) (В Великобритании того времени охота по воскресеньям запрещалась. – А.М.) Степан Степаныч во всем великолепии своего новехонького охотничьего облачения, от зеленого кафтана до огромного ягдташа (рассчитанного на полдюжины глухарей), объявился на станции Древно. Прибыв в охотничий домик, наш друг обнаружил там компанию в пять или шесть охотников, облаченных в обязательную униформу, и весьма весело провел с ними остаток дня за игрой в карты, то и дело перемежавшейся тостами за нового члена общества. Как следствие, ко сну отошли довольно поздно, и на следующее утро, когда вся теплая компания собралась за самоваром и чаем с баранками, который в тех краях заменяет привычный нам завтрак, уже пробило одиннадцать. Был поднят вопрос, кто собирается пойти сегодня в лес и в каком направлении, однако ни один из присутствующих заправских охотников не горел желанием отличиться в поле именно сегодня. Все как один изъявили сильнейшее желание остаться дома и продолжить на- чатую накануне пульку. Тем не менее, по всеобщему согласию, Степан Степаныч как новый член общества должен был отправиться в лес под конвоем егеря Ивана для ознакомления с видами местной дичи и способами ее истребления. Еще один член общества, по доброте душевной, вызвался в сопровождающие. Предчувствуя, что эта часть охотничьего дела сулит особенные неприятности, Степан тем не менее не решился проти- воречить желаниям своих спутников, подкрепленных благородным самопожертвованием Семен Иваныча.

Егерю Ивану пришлось тащить тяжелый груз, так как коллеги сделали все возможное, чтобы охотничья экспедиция прошла легко и приятно. Для этого в разных углах Степанова ягдташа разместили две бутылки водки, заполнив промежуток обильными запасами хлеба и колбасы. Кроме того, на Ивана на- вьючили столько патронов, что хватило бы для осады большого города.

Экспедицию сопровождал Боб, охотничья собака, принадлежавшая обществу. Породы Боб был никакой, а вернее всех пород сразу – в этом неописуемом существе сочетались все известные кинологии разновидности собачьего рода. С первого взгляда он напоминал пойнтера, на звание которого, собственно,   и претендовал. Со второго взгляда наблюдатель неизбежно приходил к выводу, что первое определение было чересчур поспешным: в Бобе было ничуть не меньше от сеттера, а еще больше – от ретривера. С третьего взгляда Боб представлялся борзой, точнее, чем- то типа борзого спаниеля. С четвертого становилось ясно, что классификация Боба зависела исключительно от позиции наблюдателя: для того, кто хотел видеть в Бобе пойнтера, он был пойнтером; хотите спаниеля – он становился превосходным спаниелем, и так далее.

Вне зависимости от породы Боб был в первую очередь самым полезным и талантливым членом кружка. Ни один аристократ собачьей породы не мог сравниться с плебеем Бобом в легкости, с которой он находил и поднимал на крыло выводки боровой дичи. У Боба был и другой полезный навык – добыча его хозяев была бы по большей части весьма незавидной, если бы не мастерство,  с  которым  Боб  хватал наивных «поршков», пребывавших в необоснованной уверенности, что под покровом травы и кустов их нельзя увидеть  и добыть. Но нам пора последовать за Степаном Степанычем в леса, где ему предстояло впервые в жизни вкусить прелестей охоты. 

Если Степан был неофитом в ружейной охоте, то Семен слыл Немвродом исключительных способностей. В прошлом он не раз оправдывал   статус общества как «охотничьего», добровольно отправляясь в окрестные леса на поиски пернатых обитателей оных, оставив своих компаньонов предаваться высокому искусству карточной игры в уюте охотничьего домика, и по крайней мере однажды вернулся с весьма неплохой добычей. Его личный вклад в нее, правда, ограничивался молодым тетеревенком, которого Боб пой- мал, а Иван затем подбросил в воздух (зная, что далеко ему не уйти), дабы предоставить охотнику возможность самостоятельно оценить всю сложность стрельбы влет. Семен промазал, но птица почти сразу же села и была мгновенно схвачена Бобом, что дало Семен Иванычу возможность торже- ственно объявить, что это он ее сбил. Это утверждение Иван из вежливости не стал оспаривать, а Семен не счел нужным упоминать этот инцидент в обществе. Также он умолчал о том, что Боб, находившийся в прекрасной фор- ме, поймал пять из восьми добытых в тот день птиц, а остальных подстрелил егерь из его (Семенова) ружья, после того как сему достойному спортсмену до тошноты надоело палить из этого нещадно лягающегося устройства по птицам, полет которых от выстрелов лишь ускорялся.

Таков был опытный Немврод без страха и упрека, что любезно пожертвовал своим излюбленным времяпрепровождением в охотничьем домике, чтобы посвятить новообращенного члена клуба в таинства охоты. До места, где можно было рассчитывать найти дичь, надо было пройти пешком около мили. Ни Степана, ни Семена эта перспектива отнюдь не радовала, по- скольку нет ничего, что более искренне ненавидит настоящий охотник, чем необходимость идти пешком. Покорение этой мили заняло немало времени, из- за постоянных остановок и расспросов егеря Ивана о том, сколько еще в точности оставалось пройти. Иван всякий раз снимал шапку, чесал в своих спутанных кудрях цвета соломы и давал прогноз, чем лишь навлекал на себя гнев охотников. Для них, непривычных к ходьбе, каждая сотня шагов казалась верстой, вследствие чего они считали себя жертвами бессовестного обмана со стороны Ивана.

Что же касается Боба, этот истинный спортсмен наслаждался собой и в меру сил пытался улучшить настроение своих спутников, развлекая их охотой на жаворонков. К каждому попадавшемуся на пути жаворонку он подводил очень аккуратно, со стильной потяжкой и замирал в скульптурной стойке (чем весьма поразил Степана, который не мог понять, что делает собака, и предложил было повернуть домой под впечатлением, что та взбесилась), и затем, когда жаворонок взлетал, бросался за ним галопом и весело гнал его до горизонта, хотя и знал, что догнать птицу не получится и все это лишь игра. Вот каким милым псом был Боб и как хорошо его натаскал егерь Иван.

Наконец-то   долгий   путь   подошел к концу, и Иван заверил вспотевших охотников, что дичь можно  встретить  в любой момент. Однако, прежде чем проследовать далее, единогласно было принято предложение о необходимости сделать привал и подкрепить силы усталых путешественников. Достали водку, и Вакх, истовыми служителями которого  были  все  трое,  получил щедрое возлияние. Но трава, на которой возлежали охотники, была столь мягкой и удобной, что поневоле возник вопрос, есть ли смысл приносить себя в жертву идее? Было решено, что с дальнейшим продвижением можно и обождать, а через полчасика, проведенных на замечательной   травке   в   компании замечательной бутылочки, вернуться к обсуждению вопроса о дальнейшем времяпрепровождении. Но тут занервничал Боб; как абсолютный трезвенник, он не мог разделить всей прелести привала,   и   вскоре   Семен Иванович так как он был, как я уже говорил, настоящим охотником – сжалился над ним. Компания поднялась на ноги и приступила к выполнению своей глав- ной задачи.

Егерь Иван отнюдь не был профаном в своем деле и  прекрасно  знал,  где найти дичь, когда хотел. Но он сам был охотник и, естественно, имел собственное мнение относительно того, сколько и какой птицы показать своим нанимателям, а сколько оставить для собственного потребления по будням. Однако Иван прекрасно представлял себе способности бар, которых сопровождал в тот день, и знал, что может рассчитывать на их полную неспособность нанести существенный урон местным выводкам. По этой причине, а также потому, что в угодьях под Древно действительно водилось больше дичи, чем заслуживали их арендаторы, вскоре верный Боб начал показывать признаки близкого присутствия то ли жаворонка, то ли иной птицы, более достойной внимания Степана Степа- ныча и компании.

Боб искал низом, шагая в своем особом стиле, как по раскаленным углям, затем оживленно завилял хвостом и оглянулся через плечо, будто призывая людей следовать за ним, и, наконец, сделал твердую стойку. Затем он сделал нечто воистину оригинальное: постояв немного, Боб внезапно прыгнул вперед и зарылся носом в куст. Поскольку после этого молодой тетеревенок не взлетел и не обнаружился прижатым к земле лапами Боба, Иван сказал:

– Ага, бегут.

– Кто? – спросил Степан недоуменно, оглядываясь вокруг; он не мог взять в толк, что все это значило.

Иван объяснил, что «гуддог Боб» (на охоте с Бобом всегда говорили по-английски; русские натасчики почему-то пользуются исключительно английскими командами) нашел выводок – может, рябчиков, а может быть, тетеревов – и теперь подводил своих хозяев   к тому месту, где пернатое семейство затаилось под кустом.

– Холдерап, Боб, гуддог, Боб, – продолжал  Иван  на  чистом английском, – сикдед, Боб (под чем он имел в виду seek dead (Эта команда означает «апорт». – А.М.) 

пес двинулся вперед. С третьего прыжка он поймал на лету молодого тетеревенка и с отменной куртуазностью при- нес его Степану.

– Черт возьми! – воскликнул Степан Степаныч (в русском языке это выражение не столь сильное, как в английском). – Какая прекрасная охота! Я и не думал, что это так просто!

–    Не разговаривайте, друг мой, – сказал Семен Иваныч. – Вы вспугнете дичь, и мы останемся без выстрела. Где они, Иван?

Иван снял шапку и задумчиво чесал в затылке, всматриваясь в окрестные кусты. «Гуддог Боб» тем временем держал твердую стойку и не показывал ни малейшей наклонности к прыжку – это означало, что птицы залегли, но вне зоны его поражения. Внезапно Иван прило- жил палец к губам, а другой рукой указал на кустик черники шагах в десяти.

– Вон они! – прошептал он. – Пять рябчиков, кучно сидят. Не извольте спешить, да стреляйте разом – сразу всех положите.

Совет был хорош, однако выяснилось, что Степан Степаныч забыл зарядить ружье. Ждать, пока он исправит это незначительное упущение, было некогда, поскольку взлетевшие птицы ушли бы без выстрела – Семен Иваныч ни за что в жизни не решился бы стрелять влет. Поэтому сей достойный спортсмен, могучий охотник из Древно, без промедления и со всем возможным тщанием, какое только позволяла ему природная боязливость (Семен охотно признавал, что не терпит отдачи ружья), навел свое смертоносное оружие на ничего не подозревающих младенцев и спустил курок.

В следующую секунду четыре небольших комочка перьев с криком поднялись в воздух и умчались вдаль, преследуемые по пятам Бобом, а два их маленьких братца остались на траве, отдав Богу свои невинные души, сраженные не знающим промаха оружием Семена.

Этот выстрел поднял его положение в клубе, и без того завидное, до невероятных высот и причислил его к сонму небожителей в глазах Степана Степаныча, который начинал уже чувствовать себя охотником среди охотников и что не напрасно надел зеленый кафтан. Хотя, по правде говоря, Семен Иваныч более других был удивлен, увидев пред собою трупики едва оперившихся поршков, поскольку перед тем, как спустить курок, он крепко зажмурил глаза. Естественно, Семен Иваныч не счел нужным упомянуть об этом, напротив, он благодушно пустился в подробные рассуждения об искусстве стрельбы на своем примере, во благо Степана Степаныча.

Однако сложилось мнение, что ненужных утомительных  упражнений для одного дня было вполне достаточно и разумным будет прилечь на травку недалече от ягдташа и водки, покурить и полюбоваться добытой дичью, послав Ивана с Бобом на поиски других выводков. В случае обнаружения оных следовало подать сигнал посредством свистка, после чего Немвроды, по собственному усмотрению и в зависимости от расстояния, проследовали  или не проследовали бы к месту обнаружения дичи.

К счастью или к несчастью, не успели они выкурить по первой сигаретке, резкий звук свистка Ивана призвал утомленных охотников на новую добычу. Так близко был Иван, что было бы абсурдом не откликнуться на его зов, но тем не менее господа были недовольны.

– Черт бы его побрал, – сказал Семен Иваныч. – Куда он так спешит? Ведь дичи мы добыли изрядно, к чему же эта спешка?

Степан Степаныч был полностью согласен, однако было решено, что стоит идти, и они пошли.

Боб стоял мертво, но все же обернулся и дружелюбно улыбнулся приближающимся спортсменам, как будто говоря: «А! Я знал, что вы придете, вы же настоящие охотники. Я их за версту узнаю, настоящие охотники – они всегда в зеленых кафтанах!»

Под руководством Семена Ивановича Степан Степаныч зарядил свое ружье и был готов разрядить его во все на свете. Боб сделал эффектный первый ход, поймав и задушив крохотного тетеревенка, и в следующее мгновение Иван показал возбужденным стрелкам яркие глаза еще одного поршка, который сжался в комок под пучком травы в паре десятков шагов и полагал себя совершенно невидимым. 

– Стреляйте первым! – щедро предложил Семен. – Цельтесь вдоль ствола и спускайте курок, когда увидите птицу на конце его.

Степан так и сделал, выпалив залпом из обоих стволов, к его непередаваемому отвращению и дискомфорту.

– К черту эту штуку! – сказал он, бросая ружье оземь. – Как же плечо болит! Больше не стреляю.

Нежно подняли они останки поршка, но, увы! Родная мать не узнала бы его, поскольку Степан обнаружил задатки превосходного стрелка и ввалил в его толстенькое, пухленькое тельце содержимое обоих стволов. Однако убедить его перезарядить ружье или сделать еще один выстрел ни тогда, ни впоследствии не удалось, и отныне он решительно предпочитал игру в карты.

Остаток дня наши друзья провели на траве – разумеется, не стоя, а лежа, в то время как Иван, к его полному удовлетворению, был послан сеять смерть среди боровой дичи. Вернувшись, он принес с собой еще четыре или пять птиц, что сделало дневную добычу баснословно богатой. Но хотя это количество полностью удовлетворило Немвродов, ради триумфа которых они пали жертвой, добыча Ивана в тот день этим не ограничилась. В тайнике под покровом мха лежало еще полдюжины отборных тетеревят, которых Иван счел справедливой долей плодов сегодняшней охоты и за которых он выручил на следующий день достаточно денег, чтобы купаться в водке две недели.

Что касается Степана Степаныча, то, несмотря на репутацию, заработанную им в первый и последний день его охоты, ничто не могло убедить его снова отправиться в лес с ружьем. Это обстоятельство, однако, никак не повредило ему ни в его собственных глазах, ни в глазах товарищей по Древновскому обществу. В конце концов, если есть зеленый кафтан, высокие сапоги и тирольская шляпа с пером, чего еще можно требовать? У Степана Степаныча все это было, и к тому же он убил дикую птицу! Что еще нужно, чтобы сделать- ся Немвродом из Немвродов? Степан сейчас считается авторитетом во всех охотничьих делах, и на самом деле он знает о них не меньше, чем любой русский охотник его сословия.


Автор перевода: Алексей Морозов 


Вернуться к списку


Оставить комментарий

Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений

Подписка

Подписку можно оформить с любого месяца в течение года.

Оформить подписку

 
№2 (113) 2022 № 2 (89) 2020 №11 (38) 2015 №7 (34) 2015 №4 (31) 2015 №3 (54) 2017