Черный пиар на белом медведе. Таинственные лоббисты.
Мы уверены, что в легализации добычи белого медведя в России заинтересованы те, кто рассчитывает на организацию прибыльных трофейных охот с аборигенами и продажу шкур.
Из открытого обращения «Белый медведь – символ Арктики – под угрозой исчезновения!» президенту и премьер-министру РФ, 3 декабря 2010 г. Варвара Семёнова, координатор движения «В защиту белых медведей», г. Москва (и ещё 80 подписей)
Трофейная охота и продажа шкур, несомненно, являются коммерцией, направленной на получение прибыли, и если такое коммерческое предприятие окажется выгодным, то без должного контроля может оказать серьёзный отрицательный эффект на состояние уязвимого вида. Но есть ли за уверенностью подписантов хоть какие-то факты?
Ещё раз внимательно прочитаем формулировки российского законодательства. Нигде не содержится даже намёка на возможность коммерческого использования животных, занесённых в Красную книгу, при их добыче коренными народами. Только обеспечение традиционного образа жизни, и никак иначе.
Но, может, российско-американское Соглашение преследует такие цели? И снова нет. Статья 7 Соглашения недвусмысленно говорит: «Ни одно из положений настоящего Соглашения не даёт права на добычу белых медведей в коммерческих целях» и «Стороны принимают в соответствии с национальными законодательствами меры, необходимые для предотвращения нелегальной торговли белыми медведями, в том числе их частями и дериватами». Было бы удивительно, если бы вдруг добыча белых медведей коренным населением Чукотки и Аляски оказалась связана с коммерцией, поскольку в США также запрещена трофейная охота и продажа шкур и черепов. Она разрешена в Канаде, но эта страна не имеет никакого отношения к двустороннему российско-американскому Соглашению.
Таким образом, связь между легализацией добычи белого медведя для традиционных нужд коренных жителей и торговлей трофеями и охотами никак не подтверждена законодательством и могла возникнуть только в воспалённом воображении дилетантов. Или же это сознательная «страшилка», направленная на оболванивание народных масс, в том числе и высокопоставленных адресатов процитированного обращения. Выбирайте что душе угодно!
Страшных персонажей, которые собираются использовать белых медведей для своего обогащения, активисты-защитники часто называют лоббистами, причём с явным негативным оттенком. Посмотрим, что же такое лоббизм, чтобы далеко не ходить, хотя бы в «Википедии»: «Лоббизм – вид деятельности, заключающийся в воздействии со стороны физических лиц и представителей негосударственных организаций на органы власти или органы местного самоуправления с целью добиться принятия (или непринятия) ими определённых решений. Лоббист при этом не состоит на службе в органе, который вправе принять (или не принять) нужное решение... Методы лоббизма бывают законными и незаконными. К первым относится подача петиций, массовая рассылка писем в органы власти, проведение экспертизы законопроектов для государственного органа, проведение информационной кампании по обработке общественного мнения».
Из этого определения легко сделать вывод, что лоббизм – это нормальная практика в деятельности любой государственной системы, и в ней нет ничего плохого. По сути, любые избиратели, выдвигающие наказы своему депутату, являются лоббистами. Другой вопрос, что лоббирование может осуществляться незаконными методами, но это уже в компетенции Уголовного кодекса… Что касается перечисленных законных методов, то я что-то не замечал никаких массовых петиций, писем, демонстраций и пикетов с требованиями легализовать охоту на белого медведя. А вот со стороны защитников-активистов были и пикеты, и чуть ли не ежегодные призывы подписать очередную петицию, и «письма в органы власти». Взять хотя бы те, которые я использовал в качестве эпиграфов. Так кто тут «лоббисты», проводящие «информационную кампанию по обработке общественного мнения»? Вот именно. И хотя нет ничего зазорного в подобной деятельности, не стоит жонглировать словами и перекладывать с больной головы на здоровую.
Замечу, что в последние годы роль «лоббистов узаконенного убийства вида, находящегося на грани исчезновения» защитники белых медведей перенаправили с трофейных охотников на американских биологов, работающих в составе научной группы при российско-американской Комиссии. Конъюнктура в духе времени.
Охота на белого медведя в XXI веке? Зачем?
Не буду заострять внимание на традициях чукчей и эскимосов, связанных с добычей белого медведя. Их много, от питания и пошива одежды до религиозных обрядов и мифологии, и про них можно найти множество сведений в литературе. Скажу только, что наряду с тюленями, моржами и китами белый медведь является одним из центральных объектов уникальной морской зверобойной культуры, которая тысячелетиями формировалась в Арктике от Чукотки до Гренландии. Этой культуре посвящено множество исследований и даже целый раздел науки, которую этнограф И.И. Крупник назвал «арктической этноэкологией». Именно эти вековые культурные традиции, тесно связанные с выживанием в арктических условиях, не позволяют коренным народам отказаться от добычи белого медведя.
Рассмотрим проблему с другой стороны. Что лучше для сохранения конкретной чукотско-аляскинской субпопуляции – легальная квотированная охота коренных жителей или продолжение политики запретов, которая насчитывает уже 63 года?
После введения полного запрета на добычу белого медведя в 1956 г. коренные жители Чукотки долгое время не принимали эту законодательную меру. Для чукчей и эскимосов, веками живущих рядом с белым медведем, запрет означал только смену «правил игры», т. е. условий и способов добычи зверя и использования шкур. Другими словами, охота на белого медведя постепенно ушла в тень, мало изменившись как в целях, так и в размерах добычи. Оценки размеров нелегального изъятия белого медведя, полученные в ходе специальных социологических исследований, позволяют с уверенностью говорить о том, что после запрета реальная добыча зверей населением снизилась незначительно (см. диаграмму). Всплеск нелегальной добычи в 1990-х гг. связан как с экономическим кризисом, вызвавшим тяжёлое материальное положение коренного населения Чукотки, так и с ростом встречаемости зверей на побережье из-за постепенного сокращения площади льдов в Чукотском море. При этом главным стимулом было мясо, а продажа шкур стала важным источником доходов лишь во второй половине 1990-х. В 2000-х гг. объём добычи заметно сократился, в первую очередь, благодаря улучшению уровня жизни коренного населения. Тем не менее нелегальная охота продолжается по сей день (в среднем чуть больше 30 зверей в год).
Таким образом, в течение XX века и по сегодняшний день размеры промысла белого медведя на Чукотке не зависели от каких-либо законодательных мер, а все изменения были связаны с биологическими (численность и доступность зверя) и социально-экономическими (уровень жизни в национальных сёлах и наличие спроса на шкуры) причинами. Шестидесятилетний запрет на традиционную добычу наглядно продемонстрировал свою полную неэффективность в качестве инструмента сохранения популяции. И это совсем неудивительно, потому что у государства просто нет механизмов, обеспечивающих контроль соблюдения такого запрета на малонаселённых и отдалённых территориях, подобных Чукотке. Чтобы запрет сработал, нужна как минимум его поддержка большинством населения, проживающего в соседстве с хищником. Но такой поддержки нет. В 2012 гг. по инициативе Всемирного фонда природы (WWF) было проведено анкетирование 116 жителей из 24 населённых пунктов Чукотки. 73% опрошенных ответили, что одобряют введение квоты на добычу белых медведей, 13% не одобрили и 14% затруднились с ответом. При этом неодобрение квоты далеко не всегда является следствием нежелания охотиться и употреблять в пищу мясо белого медведя. Так в одном из сёл, где нелегальная охота на этот вид была широко распространена в 1990-х гг., респонденты поясняли своё неодобрение тем, что в случае введения квота будет распределяться несправедливо, поэтому она не нужна. Т. е., по сути, они выразили желание по-прежнему нелегально добывать белого медведя, воспринимая введение квоты как ограничение. В любом случае результаты опроса демонстрируют, что 3/4 коренного населения Чукотки стремятся к официальному признанию и легализации традиционной охоты на белого медведя.
Невозможность проконтролировать запрет была одной из причин, почему остальные арктические страны не последовали примеру СССР и сохранили за коренным населением право на традиционную охоту. Дания (Гренландия), Канада и США пошли по пути совершенствования мониторинга и охраны белого медведя, включая учёты численности, демографического состава, оценку рождаемости и выживания молодняка, тщательный контроль промысла. На основании полученных данных рассчитываются устойчивые уровни добычи или квоты, превышение которых может повлечь за собой резкие ограничения и даже временный мораторий. Таким образом, механизм регулирования добычи и законодательство всех стран позволяют быстро реагировать на негативные изменения и вводить жёсткие меры в случае возникновения серьёзной угрозы для существования белых медведей в той или иной субпопуляции. Одновременно эти страны прилагают серьёзные усилия для обсуждения вопросов охраны и промысла белых медведей с коренными жителями, создавая специальные постоянно действующие советы и комиссии по традиционной охоте и привлекая к работе в них биологов и ответственных чиновников. Надо признать, что эффективность такой работы куда выше, чем наш более чем полувековой запрет. Несмотря на трудности в поисках компромиссов, нигде за это время белый медведь не исчез, а размеры добычи, к примеру, на Аляске постепенно сокращаются. Самое ценное, что это не происходит по приказу сверху, а становится инициативой самих коренных жителей.
Наши эскимосы и чукчи прекрасно об этом знают. В их сознании запрет на традиционную добычу – это проявление неуважения к национальной культуре. Им не разрешили охотиться в 1980-х гг., когда численность популяции находилась на высоком уровне, не разрешают и сейчас. Лживая демагогия активистов-защитников работает только на дискредитацию природоохранной науки в глазах коренных жителей, и любые попытки донести до них реальные проблемы, стоящие сегодня перед белым медведем, обречены на неудачу.
А проблемы не за горами. Несмотря на относительную стабильность субпопуляции, она становится всё более уязвимой. В течение многих десятилетий белые медведи были малодоступны для охотников. Сегодня, когда площадь льдов в Северном Ледовитом океане продолжает сокращаться, они вынуждены осваивать прибрежные участки суши, где чаще сталкиваются с человеком. За примерами далеко ходить не надо: каждую зиму в средствах массовой информации публикуются «сенсационные» новости о скоплениях белых медведей рядом с посёлками. По всем прогнозам выходит, что в ближайшие десятилетия частота встреч людей с белыми медведями на побережье будет только нарастать.
В этих условиях залогом сохранения субпопуляции является отношение людей, живущих в арктических районах (а на Чукотке это, в первую очередь, представители коренных народов), к белому медведю. Сейчас, как и на протяжении всех последних 63 лет, все чукчи и эскимосы, населяющие береговую полосу Чукотки, по сути, находятся за чертой закона, поскольку большинство из них время от времени продолжает втихую добывать белых медведей. В начале 2000-х гг., когда было подписано российско-американское Соглашение и охотники ожидали разрешения на добычу, со многими из них мне удалось поговорить откровенно. Среди них почти не было оголтелых стрелков, большинство выказывали озабоченность ситуацией с нелегальным промыслом и были готовы навести порядок в своих сёлах, как только право на добычу будет подтверждено лицензиями. Это был переломный момент, когда коренных охотников можно было привлечь к сотрудничеству с государственными органами в управлении чукотско-аляскинской субпопуляцией, которое предусматривает не только ограниченную добычу, но и целый ряд мероприятий по её охране. Но этого не произошло, использование квоты на Чукотке было заморожено, и разочарованные люди продолжили добывать белого медведя нелегально.
Менталитет народа, в основе существования которого лежит охота, способен на чуткое и бережное отношение, в первую очередь, к тем животным, которые являются промысловым ресурсом этого народа. Если же он необоснованно лишён этого ресурса (пусть и формально) на протяжении долгих десятилетий, и при этом речь идёт о крупном, опасном хищнике, с которым приходится соседствовать, то ожидать такого отношения к нему бессмысленно. Только доброжелательное сотрудничество с коренными жителями, признание за ними первостепенной роли в управлении субпопуляцией, подтверждённое разрешением на использование квоты, позволит в корне изменить их отношение к белому медведю. В этом случае коренные народы поневоле возьмут на себя бремя ответственности за его будущее, и любые меры охраны будут восприниматься ими уже не в качестве репрессий, ущемляющих их права, а как помощь государства в сохранении традиционного промыслового вида. Альтернативы для сохранения белого медведя на Чукотке нет.
Автор: Анатолий Кочнев
