Черный пиар на белом медведе. Таинственные лоббисты.
Мы уверены, что в легализации добычи белого медведя в России заинтересованы те, кто рассчитывает на организацию прибыльных трофейных охот с аборигенами и продажу шкур.
Из открытого обращения «Белый медведь – символ Арктики – под угрозой исчезновения!» президенту и премьер-министру РФ, 3 декабря 2010 г. Варвара Семёнова, координатор движения «В защиту белых медведей», г. Москва (и ещё 80 подписей)

Ещё раз внимательно прочитаем формулировки российского законодательства. Нигде не содержится даже намёка на возможность коммерческого использования животных, занесённых в Красную книгу, при их добыче коренными народами. Только обеспечение традиционного образа жизни, и никак иначе.
Но, может, российско-американское Соглашение преследует такие цели? И снова нет. Статья 7 Соглашения недвусмысленно говорит: «Ни одно из положений настоящего Соглашения не даёт права на добычу белых медведей в коммерческих целях» и «Стороны принимают в соответствии с национальными законодательствами меры, необходимые для предотвращения нелегальной торговли белыми медведями, в том числе их частями и дериватами». Было бы удивительно, если бы вдруг добыча белых медведей коренным населением Чукотки и Аляски оказалась связана с коммерцией, поскольку в США также запрещена трофейная охота и продажа шкур и черепов. Она разрешена в Канаде, но эта страна не имеет никакого отношения к двустороннему российско-американскому Соглашению.
Таким образом, связь между легализацией добычи белого медведя для традиционных нужд коренных жителей и торговлей трофеями и охотами никак не подтверждена законодательством и могла возникнуть только в воспалённом воображении дилетантов. Или же это сознательная «страшилка», направленная на оболванивание народных масс, в том числе и высокопоставленных адресатов процитированного обращения. Выбирайте что душе угодно!
Страшных персонажей, которые собираются использовать белых медведей для своего обогащения, активисты-защитники часто называют лоббистами, причём с явным негативным оттенком. Посмотрим, что же такое лоббизм, чтобы далеко не ходить, хотя бы в «Википедии»: «Лоббизм – вид деятельности, заключающийся в воздействии со стороны физических лиц и представителей негосударственных организаций на органы власти или органы местного самоуправления с целью добиться принятия (или непринятия) ими определённых решений. Лоббист при этом не состоит на службе в органе, который вправе принять (или не принять) нужное решение... Методы лоббизма бывают законными и незаконными. К первым относится подача петиций, массовая рассылка писем в органы власти, проведение экспертизы законопроектов для государственного органа, проведение информационной кампании по обработке общественного мнения».
Из этого определения легко сделать вывод, что лоббизм – это нормальная практика в деятельности любой государственной системы, и в ней нет ничего плохого. По сути, любые избиратели, выдвигающие наказы своему депутату, являются лоббистами. Другой вопрос, что лоббирование может осуществляться незаконными методами, но это уже в компетенции Уголовного кодекса… Что касается перечисленных законных методов, то я что-то не замечал никаких массовых петиций, писем, демонстраций и пикетов с требованиями легализовать охоту на белого медведя. А вот со стороны защитников-активистов были и пикеты, и чуть ли не ежегодные призывы подписать очередную петицию, и «письма в органы власти». Взять хотя бы те, которые я использовал в качестве эпиграфов. Так кто тут «лоббисты», проводящие «информационную кампанию по обработке общественного мнения»? Вот именно. И хотя нет ничего зазорного в подобной деятельности, не стоит жонглировать словами и перекладывать с больной головы на здоровую.
Замечу, что в последние годы роль «лоббистов узаконенного убийства вида, находящегося на грани исчезновения» защитники белых медведей перенаправили с трофейных охотников на американских биологов, работающих в составе научной группы при российско-американской Комиссии. Конъюнктура в духе времени.
Охота на белого медведя в XXI веке? Зачем?
Не буду заострять внимание на традициях чукчей и эскимосов, связанных с добычей белого медведя. Их много, от питания и пошива одежды до религиозных обрядов и мифологии, и про них можно найти множество сведений в литературе. Скажу только, что наряду с тюленями, моржами и китами белый медведь является одним из центральных объектов уникальной морской зверобойной культуры, которая тысячелетиями формировалась в Арктике от Чукотки до Гренландии. Этой культуре посвящено множество исследований и даже целый раздел науки, которую этнограф И.И. Крупник назвал «арктической этноэкологией». Именно эти вековые культурные традиции, тесно связанные с выживанием в арктических условиях, не позволяют коренным народам отказаться от добычи белого медведя.
Рассмотрим проблему с другой стороны. Что лучше для сохранения конкретной чукотско-аляскинской субпопуляции – легальная квотированная охота коренных жителей или продолжение политики запретов, которая насчитывает уже 63 года?
После введения полного запрета на добычу белого медведя в 1956 г. коренные жители Чукотки долгое время не принимали эту законодательную меру. Для чукчей и эскимосов, веками живущих рядом с белым медведем, запрет означал только смену «правил игры», т. е. условий и способов добычи зверя и использования шкур. Другими словами, охота на белого медведя постепенно ушла в тень, мало изменившись как в целях, так и в размерах добычи. Оценки размеров нелегального изъятия белого медведя, полученные в ходе специальных социологических исследований, позволяют с уверенностью говорить о том, что после запрета реальная добыча зверей населением снизилась незначительно (см. диаграмму). Всплеск нелегальной добычи в 1990-х гг. связан как с экономическим кризисом, вызвавшим тяжёлое материальное положение коренного населения Чукотки, так и с ростом встречаемости зверей на побережье из-за постепенного сокращения площади льдов в Чукотском море. При этом главным стимулом было мясо, а продажа шкур стала важным источником доходов лишь во второй половине 1990-х. В 2000-х гг. объём добычи заметно сократился, в первую очередь, благодаря улучшению уровня жизни коренного населения. Тем не менее нелегальная охота продолжается по сей день (в среднем чуть больше 30 зверей в год).
Таким образом, в течение XX века и по сегодняшний день размеры промысла белого медведя на Чукотке не зависели от каких-либо законодательных мер, а все изменения были связаны с биологическими (численность и доступность зверя) и социально-экономическими (уровень жизни в национальных сёлах и наличие спроса на шкуры) причинами. Шестидесятилетний запрет на традиционную добычу наглядно продемонстрировал свою полную неэффективность в качестве инструмента сохранения популяции. И это совсем неудивительно, потому что у государства просто нет механизмов, обеспечивающих контроль соблюдения такого запрета на малонаселённых и отдалённых территориях, подобных Чукотке. Чтобы запрет сработал, нужна как минимум его поддержка большинством населения, проживающего в соседстве с хищником. Но такой поддержки нет. В 2012 гг. по инициативе Всемирного фонда природы (WWF) было проведено анкетирование 116 жителей из 24 населённых пунктов Чукотки. 73% опрошенных ответили, что одобряют введение квоты на добычу белых медведей, 13% не одобрили и 14% затруднились с ответом. При этом неодобрение квоты далеко не всегда является следствием нежелания охотиться и употреблять в пищу мясо белого медведя. Так в одном из сёл, где нелегальная охота на этот вид была широко распространена в 1990-х гг., респонденты поясняли своё неодобрение тем, что в случае введения квота будет распределяться несправедливо, поэтому она не нужна. Т. е., по сути, они выразили желание по-прежнему нелегально добывать белого медведя, воспринимая введение квоты как ограничение. В любом случае результаты опроса демонстрируют, что 3/4 коренного населения Чукотки стремятся к официальному признанию и легализации традиционной охоты на белого медведя.
Невозможность проконтролировать запрет была одной из причин, почему остальные арктические страны не последовали примеру СССР и сохранили за коренным населением право на традиционную охоту. Дания (Гренландия), Канада и США пошли по пути совершенствования мониторинга и охраны белого медведя, включая учёты численности, демографического состава, оценку рождаемости и выживания молодняка, тщательный контроль промысла. На основании полученных данных рассчитываются устойчивые уровни добычи или квоты, превышение которых может повлечь за собой резкие ограничения и даже временный мораторий. Таким образом, механизм регулирования добычи и законодательство всех стран позволяют быстро реагировать на негативные изменения и вводить жёсткие меры в случае возникновения серьёзной угрозы для существования белых медведей в той или иной субпопуляции. Одновременно эти страны прилагают серьёзные усилия для обсуждения вопросов охраны и промысла белых медведей с коренными жителями, создавая специальные постоянно действующие советы и комиссии по традиционной охоте и привлекая к работе в них биологов и ответственных чиновников. Надо признать, что эффективность такой работы куда выше, чем наш более чем полувековой запрет. Несмотря на трудности в поисках компромиссов, нигде за это время белый медведь не исчез, а размеры добычи, к примеру, на Аляске постепенно сокращаются. Самое ценное, что это не происходит по приказу сверху, а становится инициативой самих коренных жителей.
Наши эскимосы и чукчи прекрасно об этом знают. В их сознании запрет на традиционную добычу – это проявление неуважения к национальной культуре. Им не разрешили охотиться в 1980-х гг., когда численность популяции находилась на высоком уровне, не разрешают и сейчас. Лживая демагогия активистов-защитников работает только на дискредитацию природоохранной науки в глазах коренных жителей, и любые попытки донести до них реальные проблемы, стоящие сегодня перед белым медведем, обречены на неудачу.
А проблемы не за горами. Несмотря на относительную стабильность субпопуляции, она становится всё более уязвимой. В течение многих десятилетий белые медведи были малодоступны для охотников. Сегодня, когда площадь льдов в Северном Ледовитом океане продолжает сокращаться, они вынуждены осваивать прибрежные участки суши, где чаще сталкиваются с человеком. За примерами далеко ходить не надо: каждую зиму в средствах массовой информации публикуются «сенсационные» новости о скоплениях белых медведей рядом с посёлками. По всем прогнозам выходит, что в ближайшие десятилетия частота встреч людей с белыми медведями на побережье будет только нарастать.
В этих условиях залогом сохранения субпопуляции является отношение людей, живущих в арктических районах (а на Чукотке это, в первую очередь, представители коренных народов), к белому медведю. Сейчас, как и на протяжении всех последних 63 лет, все чукчи и эскимосы, населяющие береговую полосу Чукотки, по сути, находятся за чертой закона, поскольку большинство из них время от времени продолжает втихую добывать белых медведей. В начале 2000-х гг., когда было подписано российско-американское Соглашение и охотники ожидали разрешения на добычу, со многими из них мне удалось поговорить откровенно. Среди них почти не было оголтелых стрелков, большинство выказывали озабоченность ситуацией с нелегальным промыслом и были готовы навести порядок в своих сёлах, как только право на добычу будет подтверждено лицензиями. Это был переломный момент, когда коренных охотников можно было привлечь к сотрудничеству с государственными органами в управлении чукотско-аляскинской субпопуляцией, которое предусматривает не только ограниченную добычу, но и целый ряд мероприятий по её охране. Но этого не произошло, использование квоты на Чукотке было заморожено, и разочарованные люди продолжили добывать белого медведя нелегально.
Менталитет народа, в основе существования которого лежит охота, способен на чуткое и бережное отношение, в первую очередь, к тем животным, которые являются промысловым ресурсом этого народа. Если же он необоснованно лишён этого ресурса (пусть и формально) на протяжении долгих десятилетий, и при этом речь идёт о крупном, опасном хищнике, с которым приходится соседствовать, то ожидать такого отношения к нему бессмысленно. Только доброжелательное сотрудничество с коренными жителями, признание за ними первостепенной роли в управлении субпопуляцией, подтверждённое разрешением на использование квоты, позволит в корне изменить их отношение к белому медведю. В этом случае коренные народы поневоле возьмут на себя бремя ответственности за его будущее, и любые меры охраны будут восприниматься ими уже не в качестве репрессий, ущемляющих их права, а как помощь государства в сохранении традиционного промыслового вида. Альтернативы для сохранения белого медведя на Чукотке нет.
Автор: Анатолий Кочнев